Я встретил тебя во сне
Шрифт:
Это были звуки скрежета – как несколько туповатых ножей проезжали по деревянному полу; и в повторяющихся звуках распознавались шаги. Они стали тише – кто-то шёл по ковру в гостиной и приближался к Дмитрию.
Он овладел собой, бросился к дери и захлопнул её, но успел заметить нечто высокое и чёрное. Это только усилило страх и панику. Он опрокинул тумбу на высоких ножках с книгами у двери, а сам бросился к окну. Он подумал, что если сон будет соответствовать реальному воспоминанию, то это должен быть второй этаж.
Дмитрий вынырнул в солнечный летний день и, моргая, привыкал к свету. К счастью, как и в реальности (но в
Дмитрий бежал через дворик, не то по грядкам, не то просто по земле – он не видел чёткости ни в чём, кроме забора и открытой калитки. Но за забором, вместо привычной деревни, был лес стройных сосен. В моменте Дмитрий не думал об этой странности, а думал, как бы удрать от того, кого ещё и толком не увидел.
Позади с грохотом и треском распахнулась входная дверь, хотя звучало так что её вырвали. Слышался скрежет по дереву крыльца, скрип ступеней. Дмитрий выбежал за пределы участка дома и бросился к соснам – он бежал по пустырю и лес казался недосягаемым. За спиной он услышал дыхание, или скорее его подобие, и обернулся. На него неслось существо, которое выглядело как вервольф из какого-нибудь фильма или игры.
У вервольфа имелась чёрная шерсть, тело было подобно человеку, но вместо рук и стоп – когтистые лапы; голова была волчья и косматая; глаза были чёрные, а клыкастая пасть – раскрыта. Вервольф мог передвигаться на задних лапах подобно человеку, но бежал на четырёх как странная смесь человека и волка.
От увиденного Дмитрий обомлел, ноги подогнулись, но он не остановил бега. Однако через пару метров, как по закону любого ужастика, он споткнулся и повалился на бок. Он так и не достиг сосен; и он не понимал почему ему казалось, что там его спасение, ведь среди деревьев от вервольфа не укрыться. Но ощущение, что там находится спасение было ярким и отчётливым.
От страха Дмитрий не мог совладать ни с мыслями, ни с телом. Всё что он сделал это перевернулся на спину и отползал; он пытался подняться, и не мог отвести взгляда от вервольфа. Зверь перестал бежать и наступал на жертву на задних лапах подобно человеку; взрывал когтями землю, а в чёрных глазах промелькнула победа.
В голове Дмитрия был кавардак. Он думал о том, что ему не спастись, хотя надежда ещё была. Он помнил, что это сон и что это нереальность; но и в то же время помнил, что он осознаёт, что это сон. И оттого он не понимал – реальна ли эта угроза.
Сон или нет, но всё выглядело и ощущалось как реальность. Страх был реален. И инстинкты Дмитрия видимо решили, что нет – ещё не время сдаваться. Он был готов вскочить на ноги, бежать или даже попытаться сражаться. Хотя мощь тела зверя, когтей и клыков говорили, что схватка будет проигрышной и быстрой. Дмитрий был спортивный и не слабый, но он был всего лишь человек.
Вдруг – вервольф прыгнул и оказался у ног Дмитрия; нависал и давил. Он терял чёткость, шерсть стала казаться не шерстью, а чем-то дымным, но плотным; и задней мыслью Дмитрий успел подумать, что от вервольфа на него должна была падать тень.
Странный, и уже менее реалистичный, но ещё пугающий, вервольф начал наклоняться к Дмитрию. А он боковым зрением заметил корягу,
Дмитрий бежал через сосновый лес и обернулся, чтобы посмотреть через плечо – погони он не увидел, но знал, что чёрное существо, похожее на вервольфа, где-то там. И как при смене картинок, солнечность сменилась на серость. Дмитрий вернул голову и ему понадобилось пара секунд, чтобы понять, что он бежит не среди сосен, а среди книг. Точнее между двух линий стеллажей из тёмного дерева; а вместо почвы с травой, лопухами и папоротниками, был старый линолеум.
В удивлении и растерянности, Дмитрий остановился. Он стоял с несколько секунд и были слышны только: его дыхание, которое восстанавливалось, и глухое тиканье часов. Он вышел на открытое пространство и понял, где он. В детской библиотеке.
Это был серый пасмурный день, скорее всего сентябрь. Из больших окон падал тусклый и унылый свет. Библиотека выглядела как Дмитрий её и запомнил. Небольшая, с невзрачным линолеумом, с тёмной стойкой у стены с карточками читателей с той стороны и пустым стулом для библиотекаря; со стеллажами заполненные книгами, с тёмными табличками над стеллажами, надписи которых едва можно было прочесть: фантастика, классика, детективы и т.д. Перед стойкой стояло два небольших соединённых стола на которых лежали новинки, но не все книги и журналы были новыми – они были кем-то отданные. В библиотеке был приглушённый свет и, несмотря на плохое освещение из окон, работало всего несколько ламп, две из которых тихо гудели.
В последний раз Дмитрий был здесь лет в тринадцать, потом у него был период нечтения, а сейчас он был записан во взрослой библиотеке, которая находится в другом здании, в другой части городка. Но ему кажется, что даже сейчас, в реальности, детская библиотека выглядит примерно так же, разве что новинки периодически меняются.
В библиотеке стояла тишина, что было привычно. Но в обычный день были слышны: тихие шаги по линолеуму, скрип стула библиотекаря, шоркающие шаги поднимающегося в коридоре, шелест книг или журналов; кто-нибудь кашлянет, кто-нибудь шмыгнёт, кто-нибудь тихо чихнёт или вздохнёт. Но сейчас в библиотеке действительно было тихо, так как никого не было; и только настенные часы, висящие над стойкой, тикали. Тик-так, тик-так, тик-так.
Дмитрий огляделся; он чувствовал себя странно, неуютно, что-то было не так. Он начал волноваться, и снова подумал, или даже понадеялся, что вот-вот проснётся. Но нет, не пробудился. Телом он ощущал себя более собой, настоящим – как в реальности; но не полностью. Он был растерян так как не знал, что делать; не знал, как объяснить себе происходящее. Он попытался собраться – выдохнул и решил пройтись между стеллажами, в надежде найти объяснение.
Странности начали происходить сразу же. Пока Дмитрий шёл, он услышал тихий шёпот, но совсем не тот, который слышишь в библиотеке. Этот пускал мурашки по коже и заставлял нервничать. Дмитрий продолжал идти между стеллажами с русской классикой, но называния на корешках смазывались или отсутствовали, иногда проскальзывали знакомые имена, но тут же исчезали. Наверное, если на его месте сейчас был бы библиотекарь, то почти все названия и авторы были бы на месте.