Я выбираю быть твоей
Шрифт:
Куард кивает и, бросив напоследок внимательный взгляд на притихшую Жозелин, уходит из спальни.
Беспомощно проводив его взглядом, я тоже подхожу к своей компаньонке. Она выглядит уже не такой… умирающей. Но всё равно бледная и осунувшаяся. А я даже помочь ничем не могу.
— Не беспокойтесь, со мной всё будет в порядке, — произносит она тихо, открывая глаза.
— Давай, я лицо тебе хоть вытру. Ты вся в крови, — нахожу я себе занятие. И сразу же устремляюсь его выполнять, пока эта самоотверженная особа не начала возражать.
«Устремляюсь»,
Намочив полотенце, возвращаюсь в спальню и, присев рядышком с Жозелин, принимаюсь осторожно оттирать ей лицо. Девушка смотрит на меня с непонятным выражением не то удивления, не то недоверия.
— Этот Фалькар к тебя явно неровно дышит, — произношу первое, что приходит в голову, чувствуя себя немного неловко под этим пристальным взглядом.
Правда тут же жалею, когда замечаю, как мгновенно темнеют от грусти её глаза. А в эмоциях появляется столько смиренной безнадёжности, что меня аж до слёз пробирает.
— Прости, я не хотела тебя расстроить, — вздыхаю, заканчивая своё нехитрое дело.
— Вы не расстроили меня… — сразу же возражает Жозелин, но видя мой скептический взгляд, тоже вздыхает. — Он чувствует за меня ответственность, поскольку мы иногда проводим ночи вместе, пока у него нет полноценной аманте, или связанной. Не больше.
— Что значит полноценной? — ошарашенно уточняю я.
— Аманте нужна не только, чтобы греть постель и удовлетворять желание, — Жозелин грустно улыбается. — Я — пустышка, и от близости со мной мужчина получает лишь крохи той женской энергии, в которой нуждается.
— То есть подожди… ты для него, значит, неполноценная? — от злости и обиды за эту потрясающе красивую молодую женщину, меня чуть не подбрасывает. И так сразу хочется кому-то по башке настучать. — Это он тебе сказал?
— Нет, конечно. Это и не нужно. Я для любого куарда неполноценна, сьера. Не принимайте близко к сердцу. Я уже давно смирилась, — пожимает плечами Жозелин. А потом поднимает на меня умоляющий взгляд. — Могу я вас о кое-чём попросить? Если вам это покажется неприемлемым, или неприятным, я пойму….
— Что ты хочешь попросить? — обрываю я её на полуслове. Раз уж Жозелин о чём-то просит, то это точно что-то ОЧЕНЬ для неё важное и нужное.
— Могу я немного… погладить ваш живот? Почувствовать эту энергию… ребёнка. Хотя бы так.
От её безнадёжной тоски я уже сама едва не плачу. Что же с ней случилось? Как так вышло, что будучи ни с кем не связанной, она стала такой… выжженной, потерявшей надежду на материнство и, судя по всему, на личное счастье?
— Хорошо, — киваю задумчиво. — Но у меня есть ответная просьба. Ты прекратишь мне выкать.
— Так не положено, — тут же сводит брови верная помощница моего мужа и моя неизменная уже компаньонка.
— Кто сказал? — хмыкаю я. — Ничего не знаю. Я изо всех сил пытаюсь подстроиться под ваши куардовские правила и традиции. Можно мне одну уступочку?
И
— Думаю, можно, — сдавшись, кивает она, дергая уголком губ в намёке на ироничную улыбку.
— Вот и ладненько, — довольно всплескиваю руками. — Сейчас я отнесу в ванную полотенце, приведу себя в порядок, а потом лягу с тобой рядышком и позволю общаться с моим малышом, сколько захочешь.
Так и делаю. И вскоре уже действительно помогаю Жозелин перевернуться на другой бок, чтобы она была лицом ко мне, а потом залезаю на кровать и сама. Как только удобно укладываюсь, куарда несмело протягивает руку и прикасается к моему животу. Её пальцы так сильно дрожат, что я это буквально кожей ощущаю. А ещё ощущаю, что мой малыш, кажется, реагирует на её прикосновение, отвечая волной щекотной энергии. Знает, видимо, что эта тётя его не раз защищала. Жозелин зажмуривается и даже в полумраке комнаты я замечаю, как по её щекам катятся слёзы.
— Спасибо, — шепчет она.
— Пожалуйста, — отвечаю тихо, изо всех сил желая, чтобы и ей ещё довелось ощутить энергию собственного малыша.
Я попросту очень сильно этого хочу. Когда-то читала, что сильное желание это ведь тоже энергия. Нашей мысли, нашего стремления, наших эмоций. Запрос во Вселенную. А энергии во мне сейчас через край. Рок говорил, что я могу её трансформировать и преобразовывать. Вот я и желаю Жозелин от всей души, со всей искренностью, на которую только способна, получить своё маленькое личное чудо.
Она ещё некоторое время лежит, прислушиваясь к биению жизни моего сына, а потом её дыхание выравнивается и ладонь безвольно соскальзывает. Спит.
Несмотря на все страхи и волнения, и на распирающее чувство перенасыщения энергией пространства вокруг нас, я всё же постепенно погружаюсь в сон, убаюканная мерным дыханием моей временной соседки по кровати. Организм не железный всё-таки, а нервная система и подавно.
Мне снится, что я снова бегу тем проклятым лесом. Но на этот раз я ищу Рока. Я чувствую, что нужна ему, что должна помочь, дать ему силы, и бегу что есть мочи, пытаясь успеть, найти… Ноги вязнут в мягкой земле, поросшей мхом, над головой шумит хвоя, сердце выпрыгивает из груди, но я упрямо бегу дальше, то и дело выкрикивая имя Рока в надежде понять, где же его искать в этой чаще. Пока не попадаю ногой в яму, начиная падать… и просыпаюсь.
Ух, ненавижу просыпаться от чувства падения. Хуже только от испуга. С грохочущим в ушах сердцем лежу, таращась в потолок и пытаясь восстановить в памяти свой сон. Рядом тихо вздыхает Жозелин, и я удивлённо поворачиваю к ней голову, не сразу сообразив, что она тут делает. А потом вспоминаю всё, что случилось вечером.
И тут меня накрывает ощущением… тем самым из сна. Гложущая, голодная и выматывающая пустота внутри. Не моя. Рока. Ему плохо. Очень плохо. Голодно. Ему нужна моя энергия. Я нужна.