Я выбираю счастье
Шрифт:
Надежда встала, выбросила вперед руку, как кандидат в президенты на плакате, а вся её фигура одновременно настолько точно передала мелкие привычки и фальшивые ужимки Куновой Людмилы Яновны, и проникновенный голос начал вещать: "Уважаемые коллеги, мы должны быть благодарны нашему правительству за нашу зарплату. Нам её вполне уже хватает на один обед в ресторане. Большое спасибо за столь трогательную заботу". Войдя в образ, Надежда даже всхлипнула, что тут же усилило смешки. Один момент, и поза женщины поменялась. Это уже стоял подтянутый, спортивный Георгий Чупринидзе. "Да, наша любимая партия власти не забывает своих верных сынов-педагогов, - в голосе Надежды уже звучал еле уловимый гортанный акцент, учителя покатывались, веселая коллега очень похоже изображала учителя физкультуры.
– Она нас наградила по достоинству. Мы получили прибавку к зарплате в этом месяце -
Смех усилился.
– Да ну вас, - обиженный Чупринидзе пошел в курилку.
– Гоша, - стелющимся голосом уже Галины Алексеевны Лавдоренко крикнула Надежда.
– Курить - это же здоровью своему вредить.
Физрук не ответил, но, вернувшись, больше призывных взглядов в сторону учительницы музыки Георгий не бросал, наоборот, обиженно отворачивался. Наташка же, хоть и отшила Надежда Гошку, все же слегка дулась. Она так рассчитывала, что Чупринидзе заметит её, поговорит, пригласит на танец. Увы, тот занялся чужими дамами из соседнего зала, опять Надежда была виновата. Обида подруги абсолютно не вписывалось в намерение Надежды просто отдохнуть, лишние проблемы были ни к чему. Поэтому учительница музыки решила плюнуть на все эти блошиные страсти и немного пофлиртовать с кем-то другим, но только так, чтобы у этого другого не возникло никаких грешных мыслей по отношению к ней. Надежда быстро обежала всех взглядом. Все мужчины были в парах. Если только заняться мужем Маринки, та с юмором, не обидится, и так все уже предлагает своего Тимофея, зная его боязнь по отношению к учителям. Но лучше его не трогать, признать может подследственную. Да, лучше не дразнить гусей, еще ущипнет. Приятеля Тимки тоже не стоит брать во внимание: его лицо знакомым кажется - упаси Боже, вдруг из журналистов. Он и так уже Надеждой интересовался, Марина сообщила. Надо выбрать кого-то безобидного, в уважаемом возрасте. Тарас Петрович подошел бы, заодно Надежда и поблагодарит его еще раз. Ведь это он принял Надежду на работу и сделал так, что окружающие считали её неудачливой актрисой, которая окончила театральное училище и осталась невостребованной, не сумела сделать карьеру в театральном мире. Как хорошо, что в трудовой было лишь две записи: "Принята актрисой в областной П-вский театр", "Уволена по собственному желанию..." Но где Тарас Петрович? Ведь был. От души смеялся, слушая речь Надежды. Обещал выдвинуть её кандидатуру в депутаты и вдруг исчез. Жаль. Но словно волшебник из сказки, появившийся по желанию Надежды, Авдеев вернулся в зал, немолодой, но все еще интересный мужчина. Он выходил встретить подъехавшую жену. Бела Андреевна, статная полная женщина, шла рядом, держа мужа под руку. Но Надежду это нисколько не смутило. Она перед этим заявила, что первый вошедший в зал мужчина будет её, а тут еще и сам Авдеев, она обязательно с ним пройдется хотя бы в туре вальса, женщина встала, направились, было, к Тарасу Андреевичу, но широкоплечий приятель Тимофея Засекина перехватил её. Прямо схватил за руку, под одобрительный смех учителей. Маринка еще и крикнула:
– Так держать, Стаська!
– Прошу вас, очаровательная незнакомка, пройтись со мной в танце. Вы мне обещали, - прозвучал голос мужчины.
– Вы откуда появились, кто вы?
Надежде лихорадочно вспоминала, где она видела уже это лицо. Причем очень близко, словно он склонялся над ней. Может, кто из статистов снимался в эпизоде с ней. Не в том ли эпизоде, где она просыпается на сене, в стогу. Нет, тот гусар был черноволосый и усатый. Женщина, чтобы скрыть смущение, ляпнула:
– Вот черт! Не вижу. Зрение у меня неважное. Подслеповата я. А очки не взяла. Ведь видела, что в зале мужчина. Интересный, к тому же.
Она пальцами потянула уголки глаз, якобы так лучше видно. Но так как незнакомец вызвал неожиданное чувство симпатии, Надежда перестала дурить и согласилась танцевать:
– Впрочем, идемте, - протянула она руку мужчине.
– Я Надежда. С большой буквы. Имя такое у меня. Многообещающее.
– А я Станислав.
Да, это был Станислав. Вел Надежду он в танце уверенно, даже самоуверенно, словно она в самом деле была ему за что-то должна, все эти мысли неожиданно вызвали смущение женщины. Где она его видела, что обещала, такая мысль была спрятана за веселую улыбку женщины.
– Не мучайтесь - вдруг сказал Станислав.
И сам напомнил ей первую их встречу: это он поднимал её, когда она упала со скутера. Она тогда поспорила
Уже в этот вечер в ресторане Надежда почувствовала, что пропадает. Окончательно она поняла в тот момент, когда Станислав громко запел под караоке, глядя только на Надежду:
Хочешь я в глаза, взгляну в твои глаза,
И слова припомню все и снова повторю:
Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал,
Кто придумал, что тебя я не люблю.
Пел он плоховато, откровенно фальшивил, но обращался к Надежде, среди зрителей начались смешки, взгляды в сторону учительницы музыки, советы помочь. Надежда весело засмеялась, прямо с шампанским выпорхнула к поющему мужчине, царственно протянула руку к микрофону. Уроки актерского мастерства были любимыми в институте. Сейчас Надежда даже и не играла роль женщины, выражающей чувства песней, просто ей захотелось спеть эту песню с симпатичным мужчиной. И баллы на экране сразу увеличивались, когда зазвучали два голоса.
Я каждый жест, каждый взгляд
Твой в душе берегу,
Твой голос в сердце моем звучит, звеня.
Нет, никогда я тебя разлюбить не смогу,
И ты люби, ты всегда люби меня.
Пели они оба, но звучный голос бывшей актрисы все же подчинил себе пение мужчины. Наградой им стали аплодисменты. На что Надежда, лукаво улыбаясь, выкрикнула:
– За это надо выпить!
– А мы не возражаем!
– грянули в ответ учителя.
Однако больше себе петь Надежда не позволила, потому что Маринка весело заметила:
– Надюш, ты прямо как актриса поешь. Забыла, как её зовут. Тут недалеко от нас сериал про деревню снимали.
– Это точно была не я, - самым естественным образом захохотала бывшая актриса, не давая произнести свой сценический псевдоним.
– Девочки, мальчики! А теперь пусть нам именинница с мужем споют. Марин, ты же замечательно поешь. Я же слышала. У тебя чудесное сопрано. Просим! Просим!
Маринка и Тимофей слаженным дуэтом неожиданно запели: "Кто может сравниться с Матильдой моей...." Больше Надежда к микрофону не подошла. Она весь оставшийся вечер провела в обществе Станислава. Что-то болтала, хохотала, предлагала тосты. Георгий Чупринидзе, видя, как она весело хохочет с новым приятелем, окончательно перестал смотреть на Надежду, но и Наташке знаков его внимания не досталось, он вскоре исчез с представительной дамой из соседнего зала. Маринка, которая знала всех в городе, шепнула Надежде: "Это Тодорова Зульфия. У нее магазин дамских радостей в нашем городе, а муж год назад отбыл в мир иной. Наш Чуприк пошел сдаваться. На фиг ему Наташка? Объясни это подруге". Однако Надежде было уже все равно. Всеми её помыслами уже тогда владел Станислав. Но адреса и телефона Станиславу Надежда не дала. Такой уж у неё был дурацкий характер: прерывала все хорошее на середине. Женщине вспомнился эпизод из детства. Она отдыхала с отцом и Верой в каком-то пансионате. Папа отпускал её по вечерам недолго погулять. В тот день юное поколение играло в "Ручейки". Надюшу без конца выбирали мальчики, ей нравилось их внимание. Но она убежала через двадцать минут, легла спать, лежала и жалела, что ушла. Так и сейчас, она не дала адреса Станиславу, весело и удивленно сказала ему:
– Вы что? Зачем вам мой адрес? И провожать меня не надо. У меня двое детей. Я неперспективная, хоть и надежная.
И уехала с расстроенной Наташкой на такси. Но как было приятно услышать, что крикнул вслед Станислав:
– Я люблю детей!
Когда Надя приехали, мальчики уже спали. Агаша сказала, что Миша долго не засыпал, искал маму, все плакать прикладывался без нее, еле успокоила, а Саша плохо покушал вечером, только одну котлетку съел и две картошки и от молока на ночь отказался. Женщина наклонилась над кроваткой Миши, поцеловала мягкие светлые волосики:
– Спи, сынок. Мама дома. Пусть все твои плохие сны улетят.
Потом склонилась над Сашей. Малыш привольно раскинулся в своей кроватке, ручки торчали наружу. Скоро ему тесно будет. Надо и ему покупать кровать побольше. Да и не детскую софу, как Мише, сразу взрослые кровати, и поставить их в соседней комнате. Растут карапузики, скоро им нужна будет отдельная комната. Но как хорошо, что на свете есть эти мальчики. Саша во сне зачмокал губками, наверно, вспомнил, что не съел вторую котлету. Женщина тихо прошептала: