Я выбираю тебя
Шрифт:
Он мог даже справиться с ней, когда она утопала в слезах. Но что делать, когда она так слаба, беззащитна и всецело от него зависит? Она просила его, чтобы он подтвердил ее слова относительно Дэвида. Он не может дать ей никаких гарантий. Она просила и о любви, а он ужасался даже мысли об этом.
– Джесс, не мучь себя так. Не думай об этом хотя бы эти два дня. – И Слейд приподнял ее лицо за подбородок. Их взгляды встретились. Он увидел в ее глазах доверие и мольбу.
– Позволь мне о тебе позаботиться, – услышал он свои слова как бы со
Он поцеловал ее, не отдавая себе в том отчета. Просто их губы встретились. Ее беззащитность делала несущественными и его волю, и его выдержку. Теперь единственная цель его жизни – защищать ее.
– Думай обо мне, – пробормотал он, бессознательно выговаривая то, что теснилось в голове. – Ты только думай обо мне.
Слейд привлек Джессику ближе, покрывая ее лицо легкими, нежными поцелуями.
– Скажи, что ты меня хочешь. Мне хочется это услышать.
– Да, я тебя хочу.
И, почти не дыша, она упивалась его нежностью, оставаясь пассивной. Сейчас она не имела сил предложить ему ничего, кроме покорности, но этого оказалось достаточно для обоих. В его объятиях она почти позабыла о кошмаре действительности.
Слейд взял ее руки и поцеловал сначала одну ладонь, потом другую. Слейд не относился к разряду ласковых любовников, он не питал склонности к сугубо романтическим жестам. Трепет прошел по ее рукам, но внезапно она поняла, что ее слабость и отчаяние делают для него и без того трудную работу просто невозможной. Он очень умен, если просит сейчас думать только о нем. И, собрав все свои силы, она выпрямилась и с улыбкой сказала:
– Бетси ужасно злится, когда еду заставляют ждать.
Он радостно улыбнулся ей в ответ:
– Проголодалась?
– Да, – соврала Джессика.
Она все же ухитрилась немного поесть, хотя кусок не шел в горло. Зная, что Слейд внимательно за нею следит, она даже сделала вид, будто ест с удовольствием. Она разговаривала почти как обычно. Что-то мямлила обо всем на свете, только не о мучивших ее сомнениях. Она справедливо опасалась говорить о магазине, Дэвиде, Майкле. Это было бы для нее слишком. Джессика боролась с желанием выглянуть в окно. Это ей напомнило бы лишний раз, что собственный дом стал для нее тюрьмой.
– Расскажи о своей семье, – потребовала она, едва не впадая в отчаяние.
Решив, что будет лучше поддерживать ни к чему не обязывающий разговор, нежели понукать ее как следует есть или отдохнуть, Слейд передал ей сливки для кофе, который уже остыл.
– Моя матушка – спокойная, молчаливая женщина и говорит лишь тогда, когда есть что сказать. Ей нравятся разные мелкие вещицы вроде той, что я купил в твоем магазине, и разное замысловатое стекло. Она с удовольствием играет на пианино – в прошлом году снова начала брать уроки. Единственное, чего она всегда требовала от нас с Дженис, так это, чтобы мы тоже учились играть.
– И ты умеешь?
Слейд услышал удивление в ее голосе и шутливо нахмурился.
– Плохо.
– А как она относится… – поколебавшись, спросила Джессика и помешала ложечкой кофе, – к тому, что ты делаешь?
– Она об этом не любит говорить. Слейд, не отрываясь, смотрел, как она все мешает и мешает кофе, пока в чашке не образовалась маленькая воронка.
– Не думаю, что быть матерью полицейского легче, чем его женой. Однако она каким-то образом справляется. Она всегда справлялась.
Джессика кивнула и, не притронувшись к кофе, отставила чашку.
– А твоя сестра Дженис… Ты говорил, что она в колледже.
– Хочет быть химиком, – и слегка посмеялся. – Заявила об этом после первого же урока химии, когда училась в средней школе. Видела бы ты, как она смешивает все эти порошки и взвеси. Высокая такая, тощая девица, глаза добрые и очень красивые руки. Так вот именно она однажды, лет эдак в шестнадцать, взорвала нашу ванную.
Джессика рассмеялась. Пожалуй, это был ее первый беззаботный смех за последние двадцать четыре часа.
– Неужели?
– Ну, взрыв был, конечно, небольшой, – продолжал развлекать ее Слейд, радуясь, что снова слышит этот ее особенный смешок, к которому он уже привык. – Управляющий был не слишком удовлетворен ее объяснением, что взрыв – результат нестойких составных.
– Ну что же, его можно понять. А в каком университете она учится?
– В Принстоне. Она добилась стипендии на обучение. Жаль только, что половинной.
"И даже несмотря на это, плата за учебу в университете должна поглощать большую часть его годового дохода. Интересно, сколько зарабатывает полицейский в год? Похоже, это совсем не компенсирует риск, которому он ежедневно подвергается. И писательский труд у него на втором месте, главное – учеба сестры». Джессика смотрела на свой остывший кофе и думала:
«А понимает ли Дженис Слейдермен, сколь многим и охотно жертвует для нее брат?»
– Ты, наверное, очень любишь ее, – пробормотала Джессика, – и свою мать?
Слейд удивленно поднял бровь. Он никогда об этом не задумывался. Так было, вот и все.
– Да, люблю. Жизнь для них обеих складывалась не очень легко. Но они никогда не жалуются и ничего ни от кого не ждут.
– А ты? – Джессика пристально на него поглядела. – Как ты ухитряешься скрывать от них свои настоящие пристрастия?
Почувствовав, как он моментально ушел в себя, Джессика потянулась к нему и взяла его руку в свои.
– Ты просто терпеть не можешь, чтобы кто-нибудь узнал, какой ты добрый человек. Это, по-твоему, не соответствует имиджу сурового полицейского, правда?
И Джессика улыбнулась, видя, как он смутился.
– Но мне ты всегда можешь рассказать, скольких подозреваемых ты уже взял к ногтю и давил на них, пока они не раскололись.
– Ты чересчур много смотришь старых фильмов.
Переплетя свои пальцы с ее, Слейд заставил Джессику подняться.