Я выбираю тебя!
Шрифт:
— Но я… Я почти не знал вас…
— И Алексея тоже?
— И его тоже…
— А это кто? — показала она на труп Прокофьева.
— Это Женька П-п-рокофьев…, — пролепетал Андрей.
— Несколько дней назад Евгений Прокофьев сообщил нам, что именно ваша компания, а вовсе не Шилкин и Чугаев лишила жизни моего сына. А потом он повесился в этой комнате. Вот что тут произошло. Ты хочешь кончить свою жизнь так же, как он? Или ещё более экзотическим образом? Тебе же ясно сказали, что этот год для тебя последний. А теперь, полагаю, наступили твои последние денечки, или часочки, или минутки… Категория времени очень относительна, Левушкин, и некоторые
— Хорошо, — потупил глаза Левушкин. — Хорошо, я все расскажу.
И он рассказал всю историю того августовского вечера от начала до конца. Он понимал, что подписывает себе смертный приговор, но больше молчать не мог. У него не было больше сил бороться…
— Значит, ты действительно не знаешь, кто нанес тот удар моему сыну? — пристально глядя на него своими серыми глазами, спросила женщина.
— Не знаю. Может быть, это сделал и я. Так, во всяком случае, говорил Григорянц. А Евгений вряд ли на это способен, слишком слаб, он не смог бы даже в пьяном виде. Раз не он и не Григорянц, значит, я. Все. Теперь можете убивать. Я лишил жизни вашего сына, возьмите за это мою…
Женщина и мужчина переглянулись.
— Вот что, Левушкин, — тихо сказала женщина, выдержав молчание. — Ты честно во всем признался, ты не валишь вину на других… Мы подумаем, что с тобой делать… А пока…
— Вынесите это отсюда! — крикнул мужчина. В комнату вошли двое здоровенных мужчин и быстро убрали из комнаты труп Прокофьева.
Андрей присел на пол и закрыл лицо руками.
— Неужели вы полагаете, что после всего этого я смогу жить? — произнес он. — Пристрелите меня, я вас очень прошу…
— Нет, — ответила женщина. — В нашей жизни мало что бывает по желанию. Хотел жить — мы тебя приговорили к смерти, хочешь умереть — приговариваем тебя к жизни… Оставайся наедине со своей совестью, Левушкин, живи, коли сможешь. Прокофьев вот не смог, а мы виноваты в том, что использовали его тело для того, чтобы в тебе заговорила совесть. Чтобы ты понял, что такое смерть… А вы трое лишили меня всего, что у меня было…
— Но к смерти вашего мужа я не имею отношения! — крикнул Левушкин. — Никакого отношения!
— Это, возможно, и так. Только на твоей совести ещё одна жизнь — жизнь Шилкина, умершего от туберкулеза в зоне. Ты ведь знал, что он невиновен, но ты спасал свою шкуру, полагая, что она дороже для общества, чем жизнь какого-то сельского хулигана. На твоей совести жизнь матери Шилкина, судьба Бориса Чугаева… Ты много сделал за свои неполные тридцать лет, Левушкин… И то, что получил, получил по заслугам. Но я убеждена, что больше ты не причинишь никому зла… И вполне возможно, что этот год не станет для тебя последним, видишь, как причудливы повороты судьбы…
Левушкин странным осоловелым взглядом окинул женщину и невразумительно пожал плечами.
В комнату снова вошли два молчаливых мужика.
— Завяжите ему глаза, выведите отсюда, посадите на машину и отвезите… куда-нибудь, — приказал мужчина. А потом что-то зашептал. И что он шептал, Геннадий не мог понять. Да и не хотел.
Приказ был быстро выполнен, Левушкин оказался на сидении какой-то машины, потом она поехала… Ехала долго, затем остановилась.
— Выходи! — раздался голос.
Он
— Развяжешь через две минуты, — приказал голос. Андрей кивнул в знак понимания.
Когда звук двигателя машины стал глуше, он сдернул с себя повязку.
Он стоял на обочине сельской дороги. Огляделся по сторонам и с ужасом понял, ГДЕ он находится. Он находился рядом с тем лесочком, в котором они десять лет назад убили Алексея Малиновского. Да, вот она, эта тропинка… Вот она… Хоть сейчас и зима, но он прекрасно помнит эти места. Разве такое забудешь?
Рука Андрея потянулась к своему длинному шарфу. Ему пришла в голову мысль пойти прямо на то место, где все произошло и повеситься там на любом дереве… Он сорвал с себя шарф и медленно побрел к лесу…
… Но тут произошло неожиданное. Откуда-то из-за поворота на бешеной скорости появился ревущий как трактор, «Жигуленок» неопределенного цвета… Но когда Андрей увидел лицо водителя «Жигуленка», он подумал, что окончательно сошел с ума…
«Жигуленок» резко притормозил прямо перед ним. Открылась передняя дверца.
— Садись, только быстро, — услышал Андрей до кошмара знакомый голос и сразу же понял, что происходящее не снится и не грезится ему, и что с ума он ещё не сошел… Все было наяву…
13.
… В шикарной московской квартире на Тверской улице в уютном мягком кресле сидел вальяжный седовласый мужчина лет шестидесяти. Он смотрел телевизор и курил трубку.
— Рубен Михайлович! — раздался голос с кухни. — Вы где будете ужинать? На кухне или в гостиной?
— Принеси мне сюда, пожалуйста, Верочка, — приятным баском попросил мужчина. — Тут интересная передача. Глупости говорят сущие, однако, надо послушать, так сказать, для разрядки мозга…
Вальяжным мужчиной был адвокат Рубен Михайлович Григорянц. Он был на гребне успеха и творческого расцвета. Только что он блестяще провел процесс, в котором буквально вытащил со скамьи подсудимых одного очень крупного авторитета, которому вменялась в вину грозная статья о расхищении государственного имущества в особо крупных размерах. Авторитет был оправдан за недостаточностью улик и освобожден прямо в зале суда, а Григорянц получил сногсшибательный гонорар. И поэтому он был невероятно доволен собой.
Рубен Михайлович был человеком опытным и хорошо усвоил себе, что все на свете хорошо быть может только в песне. А на деле же, успех в одном деле обязательно должен уравновешиваться неудачей в другом. А успех его был изумителен… Человек, который мог сесть лет на двадцать, был выпущен на свободу, да не просто выпущен, а оправдан, хоть и за недостаточностью улик, но ведь оправдан же… Огромный успех по теории вероятности должен был быть уравновешен серьезными проблемами в чем-то другом. И проблемы появились. Кто-то стал безобразно третировать его сына Эдуарда, около своего подъезда была насмерть сбита машиной его жена Татьяна, которую, он, впрочем, недолюбливал, а вот сегодня днем ему позвонили и сообщили, что прямо с дачи похищен сам Эдуард. Серьезные проблемы, но всегда бодрого и ровного сангвинического настроения Рубена Михайловича поколебать это никак не могло… Жизнь такая, проблемы такие… Выкрали, значит, выкуп станут требовать, значит, надо либо платить, либо вести розыск, как положено… Ну, а на самый худой конец, если что и случится, то, что поделаешь, такова судьба крутого бизнесмена… Знал, на какую дорогу ступил. Не захотел быть, как отец адвокатом, его дело…