Я выбираю жизнь
Шрифт:
– Может, стоит вернуться туда, где все началось? Эта энергия пробудилась неестественно для тебя, насильственным, чужеродным способом. И теперь она тебя разрушает… Видимо, не может быть все-таки вечных мортэлей.
– Значит, о полетах придется забыть, - произнесла я, чувствуя, как неприятно кольнуло внутри.
Да, не стану отрицать, я очень хотела стать обычным человеком, особенно в последнее время, но сущность мортэля тоже стала мне родной за столько лет. Было грустно осознавать, что придется с ней расстаться, но еще больше я боялась последствий… Что будет, если я не смогу вновь усыпить энергию смерти внутри меня? И как
Это все будет потом, а сейчас я должна вспомнить. Последняя попытка, самая важная и сложная. Я решительно протянула учителю руки.
– Не забывай, что должна возвратиться в реальность, как только я тебя скажу, - предупредил Рик. – Что бы ни случилось… Иначе обещаю нажаловаться твоему другу.
Мужчина подмигнул и хитро улыбнулся мне.
– Обещаю…
Ладно, в последний раз… Здравствуй, папочка…
Отец сегодня выглядел нездоровым, да и вообще был нервным каким-то. Я притихла, старалась лишний раз с ним не разговаривать. Мужчина то и дело заходился кашлем, а лицо покрывалось испариной, и он обтирал его платком, который доставал из кармана халата. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Я все-таки решилась спросить, что с ним, но ответа так и не получила. Еще целый день то и дело включалась сирена, и тогда люди начинали носиться по бункеру, а я совершенно не могла понять, что происходит. Такое бывало и раньше, но папа всегда приходил ко мне и успокаивал. Сегодня, похоже, ему вообще было не до меня. Пришел он, только когда все стихло, взял меня за руку и куда-то повел, даже куклу взять не позволил.
А пришли мы к той самой ведьме, которая каждую неделю осматривала меня брала кровь и которую я терпеть не могла. У нее было что-то вроде отдельного кабинета в дальней части бункера. Все стены в нем были увешены полками, а на них стояли стеклянные баночки, колбочки, в которых что-то бурлило. Папа усадил меня сбоку стола, за которым восседала седовласая женщина, а сам разместился напротив. Она как обычно бросила на меня пронзительный взгляд, отчего я съежилась невольно, а потом достала из металлического сейфа папки и бросила на стол.
– Сирена весь день вопит, - заметил отец, просматривая какие-то бумаги.
– Устройство контроля не стабильно. Сверху передали, что двое пограничников погибли.
– Может, стоит его отключить?
– Шутишь? Мы на пороге важного открытия, так что не стоит обращать внимания на условности, - равнодушно произнесла «ведьма». – Ты неважно выглядишь… Может. Стоит смягчить состав?
– Тогда процесс займет больше времени, - возразил отец.
Я рассматривала папки, лежащие на столе. На обложке одной из них красовалась фотография отца, а на второй – моя. Фотография маленькой девочки, которая улыбалась, не осознавая, для чего ее снимают. Она в свои три года читать, конечно, не умела, в отличие от меня… На папке с фотографией отца значилось «Гордон Майлз», а на моей папке – «Барбара Майлз». Вот тебе и Эсмеральда…
– Выходи сейчас же!
Голос Рика напомнил мне о реальности, и я тут же прошептала: «Я выбираю жизнь!» очнувшись, тут же вскочила, не обращая внимания на уже ставшее обычным недомогание. Мне нужно было срочно сообщить Дэшнеру все, что я только что видела!
9
Стены давили.
– Потерпи немного…
Джонни склонился надо мной, и я увидела его глаза, полные тревоги. Хорошо, что он здесь. Мне не хотелось быть одной сейчас. Хотелось насладиться ощущением, что рядом человек, которому я дорога просто потому, что я есть. Мне так не хватало такого простого человеческого отношения. Я поняла это, когда погрузилась в несчастливые детские воспоминания. Было бы совсем замечательно, если бы Саймон был рядом, но он уехал в военный архив, как только я рассказала о последних видениях.
– Эсми, сейчас все пройдет.
Кожу на руке кольнуло. Джонни сделал мне чудодейственный укол. Мне так повезло, что я встретила его. И Саймона тоже… Очень повезло встретить людей, которые относятся ко мне искренне. Хоть собственный отец и относился, как к материалу для опытов. К несчастью, его творение оказалось с дефектом… Ошибкой… Человек в красном ведь тоже говорил мне, что он ошибка! Вдруг он тоже результат каких-то экспериментов? Неудавшийся мортэль, например?
– Эсми…
Барбара Майлз… Ведь так меня зовут на самом деле. Выдуманное имя нравится мне гораздо больше…
– Поговори со мной, пожалуйста.
Я открыла глаза и посмотрела на Джонни. Он сидел рядом, и было в его взгляде нечто такое, отчего я смутилась. Мужчина протянул руку и погладил меня по щеке. Нежно, почти невесомо… Однако ничего, кроме чувства неправильности происходящего, я не почувствовала. Отвернулась, села в кровати и растерла виски. Боль стала глухой, словно затаилась где-то внутри меня. Хватит уже валяться и заниматься самокопанием. Нужно принять существующее положение вещей и научиться с этим жить.
– Прости, - едва слышно произнес Джонни. – Я просто очень…
Я затаила дыхание в ожидании его слов.
– Очень за тебя беспокоюсь, - закончил он после судорожного вздоха. – Я привык, что мортэли всегда такие сильные, непробиваемые, но ты совсем другая… Нежная, ранимая…
Мужчина замолчал, встал и подошел к окну. Мне показалось, что сказать он хотел совсем другое, но я была благодарна, что не сказал. У меня и так слишком много того, с чем я не могу справиться. Я подошла к другу, робко дотронулась до его плеча. Никогда не была в подобной ситуации, а потому не вполне знала, как следует поступить. Что сказать, что сделать… От моего прикосновения Джонни вздрогнул.
– Со мной все хорошо, правда, - прошептала, заглядывая ему в глаза. – Я справлюсь, ты ведь знаешь.
Я улыбнулась, а он улыбнулся в ответ, хотя в глазах была все та же грусть, от которой у меня сжималось сердце. Прости, Джонни, я не могу относиться к тебе так, как ты хочешь… Даже если бы не было Саймона… А он есть. Он такой, что мне трудно описать словами. Он со мной рядом, хотя мне трудно понять причину. Трудно осознать, что меня может кто-то любить… Что я сама могу любить в ответ.