Я выхожу замуж
Шрифт:
Она запуталась пальцами в пуговицах его рубашки, но вдруг резко остановилась. Дэвид не сразу сообразил, что звонит телефон. Ее телефон. Лежащий в кармане брошенной на пол куртки. По ее покрасневшим щекам стало ясно, что, скорее всего, это Джейсон Кларк.
Притяжение между ними исчезло, как только Дэвид заглянул ей в глаза, и увидел там чувство вины. Волшебство момента было разрушено. Лиззи не сдвинулась с места, сидя у него на коленях, а телефон все звонил и звонил, отдаляя их друг от друга все дальше и дальше…
***
— Да,
Миа положила телефон на тумбочку и свернулась калачиком на кровати.
Никто. Никто не хотел за нее радоваться. Ни Дэвид, ни Лиззи, ни даже Кристина. Все считали, что она совершает ошибку, и старались как можно тактичнее об этом сообщить. Только брат не постеснялся сказать прямо. А если бы еще Сэм узнала, то она бы уж точно не поскупилась на нелестные эпитеты в адрес женитьбы «гомика» на «психопатке».
Это всемирный заговор!
Только родители Франсуа были рады предстоящей свадьбе, потому что еще не знали о ребенке и надеялись, что это будет традиционный, во всех смыслах этого слова, брак.
Миа перевернулась на спину и начала разглядывать потолок своей новой квартиры. Они еще не решили, где будут жить. Она хотела остаться здесь, но чувствовала, что Франсуа тянется обратно, в Париж. Вся его жизнь была сосредоточена там, но ведь и ничего новое ему было не чуждо, поэтому этот вопрос решили отложить на какое-то время. Если он захочет вернуться, она вернется вместе с ним. Это было бы правильно с ее стороны. Пока Миа наслаждалась моментами приятной близости между ними — спать вместе, смотреть телевизор, ходить по магазинам, готовить для него еду — что может быть лучше? Ей нравилось засыпать рядом с ним, нравилось видеть его лицо по утрам, нравилось завтракать вместе, нравилось ощущение былой легкости и защищенности. Уже было трудно представить, как она могла жить без него столько времени.
— Поговорила? — спросил Франсуа, входя в комнату.
— Да.
Он улегся рядом, обняв ее, и уткнулся носом в плечо.
— Они против?
— Нет, но не в восторге, — ответила Миа, не поворачивая головы.
Франсуа тяжело вздохнул и лег на спину, тоже уставившись в потолок.
— Эй. — Она перевернулась на живот, подперев голову ладонями. — Не расстраивайся. Ты же знаешь, они любят тебя. Ты член семьи. Просто они ведь знают, что ты… Они хотят мне счастья, но не могут понять, что с тобой я всегда счастлива.
— Иди сюда, — он потянул ее на себя и обвил руками, целуя в макушку. — Я все понимаю.
Ей было удобно лежать на нем, в его объятиях, вдыхать его неповторимый запах, чувствовать биение сердца. Они были слишком близки, как две половинки одного целого, и чувствовали себя комфортно, прильнув друг к другу. Миа часто засиживалась на его коленях, свернувшись калачиком, или лежала на его груди, как сейчас, ни о чем не думая. Временами ей хотелось просто держать его за руку, чтобы ощутить контакт и почувствовать внутреннюю уверенность. Друзья в Париже уже давно привыкли к подобным проявлениям и не обращали внимания, даже если Франсуа открывал им дверь с подругой, которая
— Мы как сиамские близнецы, — улыбнулся он, видимо, думая о том же.
— Скоро у меня вырастет живот, — Миа вздохнула, — и я не смогу разлеживаться на тебе.
— Ch'erie, ты меня удивляешь, — он рассмеялся, — тебе всего лишь нужно будет перевернуться на спину.
— Почему никто не хочет понять, что нам хорошо вместе?
— Они понимают. Просто хотят, чтобы ты была счастлива в… традиционном смысле этого слова. Ты же сама это сказала недавно.
— Я счастлива с тобой, — Миа заглянула ему в глаза. — И мне плевать на традиции. И на то, что ты гей. Плевать на все! Мы будем жить так же, как и раньше, ничего не изменится, обещаю!
— А что ты будешь делать, если встретишь достойного парня?
— А ты?
Они рассмеялись, но она подумала: «Это вряд ли, достойнее тебя нет никого в целом мире…»
***
— Может, ответишь? — не выдержал Дэвид. — Не заставляй парня ждать.
По ее расширившимся глазам он понял, что шокировал ее. Ну и пусть знает, что он знает о ее интрижке. Не только же ему быть виноватым.
— Ты что следил за мной? — возмутилась Лиззи, не обращая внимания на мобильник, который на несколько секунд заткнулся, только чтобы снова начать трезвонить.
— А теперь это имеет значение? — он спокойно застегнул несколько верхних пуговиц, с которыми она боролась так недавно, и кивнул в сторону куртки. — Ну же, давай.
— Это не то, что ты думаешь, — она смутилась и снова покраснела. — Мы просто общаемся.
— Со мной ты тоже просто общалась месяцев пять. — Дэвид понимал, что бьет по больному, но злость не давала остановиться. — А с ним сколько пройдет? Три? Два? Скажи мне, Лиззи, когда у меня вырастут рога? Чтобы я был готов к этому и случайно не зацепился за дверной проем.
Она соскочила с его колен, словно разъярённая фурия, схватила свитер и попыталась его надеть, что получилось не с первого раза, потому что руки у нее тряслись.
— Ты уже остыла? — холодно спросил он, приподымая бровь. — Я надеялся на продолжение.
— Продолжишь с моей сестрой, — выпалила Лиззи и пошла в сторону лестницы, пытаясь сохранить достоинство.
Ее мобильник наконец затих, и Дэвид в полной тишине произнес:
— Я с тобой не закончил, мать твою! — голос прозвучал неожиданно резко, и она вдруг застыла на месте. — Вернись.
Его жена обернулась, и Дэвид, увидев ее побледневшее лицо, мысленно обругал себя последними словами. Черт, только этого не хватало! Это было так знакомо. Затравленный взгляд, страх в глазах, подрагивающие губы. Паника. Она напоминала трепетную лань на дороге перед приближающимися фарами, испуганного кролика, попавшего в силки. Гребаный отчим отправился в ад, благодаря Сэм, но был все еще жив в памяти обеих сестер.
— Иди сюда, — позвал он как можно мягче.
Лиззи подошла на негнущихся ногах, и он видел, что она сдерживает свои руки, норовящие впиться в друг друга.