Я – взмах крыла бабочки
Шрифт:
Глава 2. Рад бы в рай, да грехи не пускают
Проснулась я от того, что вокруг было светло, как днём. Так это и был день. Я почувствовала себя совершенно отдохнувшей. Однако потусторонний мир весьма комфортно устроен, а нам внушали при жизни про совсем другой образ существования даже в раю, про аскетический. Сходу я не могла вспомнить даже своё имя, но потом вдруг всё прояснилось, всё встало на свои места.
Руки я быстро научилась мыть, дело нехитрое, просто подносишь ладони под кран, и оттуда начинает течь несильной струёй вода комфортной температуры. Использовать душевую кабинку по назначению я пока не рискнула, надо попривыкнуть. Пришла горничная всё та же и в том же платьице и мило улыбаясь, оставила
Женщина назвалась более чем скромно:
— Надюшечка.
— Вероника Мариновская, — ответила я степенно, как и подобает обстановке.
Мы не торопясь вышли из холла на улицу. Да и куда здесь было торопиться? Женщина откровенно пялилась на меня. Она разглядывала моё старенькое пальтецо и простенькую вязаную шапочку. Я поёжилась под её пристальным взглядом. Я всегда одевалась без излишеств, непритязательно. А с возрастом и денег стало жалко на тряпочки. Да и на что мне красота в одежде, главное чтобы удобно было и комфортно по погоде. Вот так люди и выпадают из социума, так и стареют. По улицам теперь хожу, приглядываю лавочки, чтобы отдохнуть, а проходящие мимо мужички меня уже мало волнуют. Теперь интересовала меня лишь красота природы. На улице продолжалась Рождественская сказка. Я про себя называла этот период с первых дней Нового года и до празднования Старого нового года временем, когда «падал прошлогодний снег». На самом деле сегодня на землю падал лёгкий приятный снежок, на душе было светло и прекрасно. А как же иначе, если я в раю? Морозец мягкой лапкой щекотал щёки. Назойливая компаньонка уже так не нервировала. Следует допустить такое явление, что на небесах тоже попадаются дамы с левой резьбой. Надюшечка решительно взяла меня под руку и аккуратно повела по улочке и при этом завела светскую беседу:
— Наш город расположен в красивейшем месте вдоль небольшой, но крайне полезной речки Дождянки. Наш край с богатой историей, и с большой зоной отдыха.
— Как называется ваш город? — машинально спросила я оглядывая окрестности.
— Кобелёво, — стыдливо опустила глазки собеседница.
— Как интересно! Я тоже жила в Кобелёве, но ничего похожего не видела. Это небесный вариант? — мне вдруг стало интересно, что названия совпадают.
— При чём тут небо? — собеседница растерялась до такой степени, что даже остановилась, отпустила мою руку и озадаченно уставилась на меня в упор.
— Как это причём, я же умерла, и мы гуляем в апартаментах рая? Ну не ада же?
Компаньонка в
— Мы не в раю, а ты не умерла. Тебя по какому-то казусу новейших разработок технологий или же капризу госпожи судьбы забросило на сотню лет вперёд. Сейчас на дворе зима 2125 года. Ясненько? Понятненько? — степенно разъясняла ситуацию женщина, а у самой глаза хитрющие прехитрющие. На меня словно снова навалились все мои прожитые трудовые годочки.
— Э-хе! — глотку зажало, еле вздохнула. Значится, живая и в новой эпохе…
В серые дождливые вечера глубокой унылой осенью, когда из заплаканных окон едва видны силуэты голых кустов, я с наслаждением предавалась самоистязанию. Всё, жизнь прожита, дальше только ждут меня болезни и уныние. Почему так? Да потому что я заработала всего лишь нищенскую пенсию и при этом живу одна. Есть большая вероятность, что я сдохну с голоду. Есть другая вероятность, опять же работать до гроба, а значит погибну от непосильного труда. Сын зарабатывает немного, а поэтому содержать меня не сможет, да и садиться на шею пусть даже и собственному сыну мне совесть не позволит. Мне в такие дни становилось грустно и тягостно. Я исподволь готовила себя к тому, что каждый день может стать последним и не надо мелочиться, надо проживать с удовольствием каждое Богом отпущенное мгновение. И вдруг на тебе — сбой программы!
— Бабулечка, Вероничка, ты только не нервничай, успокойся! Я твоя внучка Надюшечка. Ты моя бабулечка Вероничка.
— Как ты меня назвала? Бабулечка? А ты значит моя внученька Надюшечка? И сколько лет моей внученьке? — из меня горохом посыпались вопросы.
— Сколько лет твоей внученьке? Вопрос конечно интересный. Скажем так, полста и ещё чуть-чуть, хвостик такой небольшой из нескольких годочков.
— И велик ли этот хвостик? — живо заинтересовалась я, уж очень хитро она улыбалась.
— Ну это совсем не скромный вопрос. Мне осталось всего лишь два года до процедуры восстановления.
— И во сколько же лет полагается делать эту процедуру? Я уже вообще ничего не понимала. Дама шикарно выглядела, ну максимум на сорок пять лет. За сотню лет научились управлять человеческим телом.
— В хангрет, то есть в столетнем возрасте проводится процедура восстановления или как её ещё называют, глубокого омоложения, — Надюшечка игриво на меня посмотрела, совсем не как на бабушку и энергично притопнула левой ножкой.
— Египетская сила! — только и смогла я вякнуть сдавленным от шокового состояния голосом. Я жива, что тоже имеет значение и состою в качестве бабушки у девицы 98 лет от роду! И эта моя внученька выглядит помоложе меня, значительно помоложе. В башке запахло винегретом, сейчас только маслицем заправлю. Надюшечка снова взяла меня под руку и повела куда-то вдаль. Я машинально переставляла ноги, шагала словно кукла. Мы прогуливались по абсолютно чистому тротуару. «Научились бороться с наледями за сто лет!» — мелькнуло быстро в моём отупевшем мозгу.
Снег больше не падал. Вдруг что-то гуднуло сзади и вдобавое раздался негромкий. но чёткий окрик:
— Па-а-берегись! — что-то гуднуло сзади ещё разочек, мы поторопились освободить территорию. По тротуару медленно, но планомерно двигался небольших размеров агрегат с мигалкой на крыше. «Ходячая щётка» собирала лёгкий снежок и засасывала его вовнутрь на манер пылесоса. Старо, как мир, но эффективно. Мне стало вдруг смешно, вспомнилась детская песенка:
— До чего дошёл прогресс, до невиданных чудес,
опустился на глубины и поднялся до небес!
Позабыты хлопоты, остановлен бег,
вкалывают роботы, счастлив человек!
Я захохотала вслух и очень громко. По ходу дела, у меня начиналась истерика. Надюшечка с подозрением воззрилась на меня:
— Верунчик! — позвало меня существо, что представилось моей внученькой.
— Не называй меня так! — неожиданно агрессивно ответила я и сама устыдилась своей резкости.
— Бабулечка Верочка!
— Терпеть не могу Верочку! — помягче, но вышло всё ещё сердито.