Я – взмах крыла бабочки

Чуркина Вероника

Конечно солнышко сияло, но не грело, а лишь ласкало лучиками уставшее от будничной суеты личико. Я довольная собой зажмурилась. Небольшие белоснежные сугробы, идеально расчищенные тротуары. Это же двадцать второй век! Опытный взгляд профессионального дворника всё подметил: и аккуратно подстриженные кусты и деревья с ажурными сказочно-витиеватыми кронами. Не наблюдается ни сажи, ни мусора и ни копоти. Рай на Земле! В данном веке все фильмы сняты, все книги написаны, а технический прогресс достиг своего потолка, и люди могут себе позволить просто жить и наслаждаться возможностью бытия. Найдётся ли вообще во всей Вселенной ещё одно такое место? Здесь на Земле можно просто появиться на свет для того, чтобы любить родных и близких, а заодно и всё человечество. Люди наконец-то научились жить со вкусом, с наслаждением, не принося вреда окружающей среде.

Я успокоилась. Всё хорошо, всё замечательно. В пять чаепитие, вечером в семь постановка в театре.

— Душечка, давай меня оденем. Я хочу в театре быть красивой.

— Топаем в есгазин! ОК! — Надюшечка встрепенулась и довольная расхохоталась. Мы прогулялись не торопясь

ещё пять минут, завернули за угол серого здания и перед нами открылся вид на строение с большой вывеской «есгазин». Зашли внутрь, обычный магазинчик. Надо будет у внученьки на досуге выпытать, чем же различаются все эти «есгазины», «сигазины», ну и прочие «газины». Что-то она не договаривает и не спроста. Выбрали неходко платьице, не бальное, но тоже ничего, к нему шляпку, туфельки и крошечный театральный редикюль. В цветочном отделе захватили парочку букетов для одаривания актёров комплиментами. Как хорошо, что за столетие театр не уме, а превратился в модное хобби. Мы заглянули в билеты, места наши оказались в персональной ложе. Что ещё? Забыли выбрать духи! Вернулись за парфюмом и долго и нудно выбирали ненавязчивый и вместе с тем сногсшибательный аромат. Душечка как-то умудрялась ориентироваться среди витиеватых флакончиков. Время пролетело незаметно и довольно приятно. К вечеру я пришла к выводу, что омолодилось не только моё тело, но и кажется душа. Потихонечку стало возвращаться желание учиться, общаться с соседями, вращаться в круговерти информации. Обратно мы летанули на флаере. Это что-то новенькое! Такое чудо я увидела впервые, и он мне показался помесью вертолёта и такси. Да какая разница, что и с чем скрестили, если с высоты птичьего полёта так кайфово разглядывать мелькающие за прозрачными стёклами претендующие все, как один на звание идеального дворики. И это моё Кобелёво? Да быть не может!

Мансарды домов перемигивались праздничными огоньками. У многих домов на крышах игрушечные искусственные ёлочки всяких видов и расцветок добавляли настроения. У некоторых жильцов на балкончиках улыбались во всю ширь круглых личиков снеговики с морковками вместо носиков махали приветливо руками-палочками в голубых рукавичках. Один особенно сосредоточенный на своей обязанности снеговик в руках держал ветку еловую с сидящими на ней снегирями. Наш флаер плавно передвигался вдоль улочки, и это позволяло любоваться созданной праздничной обстановкой в городе. Я заметила, что здания были украшены с расчётом того, чтобы хорошо просматривались самые выгодные ориентиры с высоты птичьего полёта. При чём у каждого дома имелась собачья будка и оттуда зачастую выглядывала очаровательная мордашка. А вот Железный Дровосек в легендарном чёрном котелке и с не менее легендарной дымящейся курительной трубкой во рту гордо вышагивал в обыкновенных валенках с галошами и попутно вёл на поводке овчарку. Овчарке явно нравилось выгуливаться, она трусила рядом с роботом довольно ходко. Робот не собирался придерживать собаку, он бойко переставлял свои ходули, только курительная трубка лягалась в такт шагам, а дым из трубки вылетал лёгкими сизыми колечками. Навстречу овчарке откуда ни возьмись выскочила смешная коротконогая такса и залилась счастливым лаем. Её вообще сопровождал коричневый шарик на ножках и тоже в шляпе и с руками, но без поводка. Роботы чопорно раскланялись друг с другом, приподнимая в знак уважения шляпы, как старинные знакомые. В целом сцена напоминала встречу истинных джентльменов девятнадцатого века. Сверху я смотрела на эту комичную прогулку и в душе надеялась, что не перевелись ещё энтузиасты, которые сами выгуливали псинок. А где же кошки?

— Надюшечка, а где же кошки?

— А кошки живут сами по себе и там, где им хочется. В каждом доме имеется кошачья дверца и даже кошачья комната. Миска сама реагирует на позыв киски, умная такая мисочка и автоматически заполняется желанным кормом. Если к тебе в комнату забежит кисонька, погладь её и назови по имени, — тоном старшей сестры наставляла меня Душечка.

— Имя-то я откуда узнаю? — воззрилась я на красавицу и умницу, мою внученьку.

— Ну ты суповарка! У каждого котёночка надет ошейник с бирочкой и на бирочке кличка изображена, ну и чип конечно с физио данными. Так же и у других животных, всё как у людей, вся жизнь под наблюдением.

— Люди живут под наблюдением? — я наивно полагала, что с развитием человеческих личностей в обществе научатся доверять друг другу.

— Все непременно! Конечно со временем человечество научилось жить цивилизованно, но пригляд никогда не бывает лишним, — Душечка находилась в приподнятом настроении и охотно рассказывала и отвечала без капризов на поставленные вопросы. Традиционное чаепитие вреда не принесло. Чаёвничали в Надюшечкиной комнате после благополучного приземления на флаере на плоскую крышу здания. Через специальный вход через чердак мы попали сразу на наш родной уже второй этаж. Мы сидели за красивым столиком и любовались открывшимся видом на заснеженный парк через огромное окно. Панораму зимней сказки не прикрывали шторы, и это было круто. Словно услышав мои мысли снова запорхали одинокие пушистые снежинки, и зимний парк ожил. По дорожкам выгуливали нарядные разноцветные колясочки с младенцами внутри и не всегда люди. Кое-где катали колясочки довольные собой мамаши, а иногда и просто нянечки-роботы. Детвора постарше бегала на лыжах, на катке на коньках, каталась на санях с горок и просто порхала над головами взрослых на небольших птицах розовых и грациозных. Может, фламинго? Я засмотрелась на бегающих девочек и мальчиков. Надо же, они играли в снежки! В сторонке трое ребятишек усердно лепили снеговика и уже водрузили вместо шапки на голову ведро! Я так задумалась, что не слышала о чём болтает внученька. А, потом разведаю! Я перевела взгляд на столик с чашками и только сейчас заметила чёрного грациозного

молодого котика возле чайника. И когда это он успел задуться на стол? Я хотела аккуратно снять проказника, но Душечка воспротивилась.

— Не трогай! Я желание загадала! — Закричала Надюшечка и отпихнула меня от кота. — Из чьей чашечки он попьёт, тому счастье принесёт!

Котик обнюхал конфеты, слизнул с тарелочки крошки от пирожного и к великой радости Душечки, лакнул немного остывшего чая из её чашечки. Она схватила котика и принялась тискать его, гладить и целовать, заглянула в ошейничек и пропела, почти промурлыкала:

— Мой милый, милый Уголёк, я так тебя люблю!

А котик по прозвищу Уголёк против ласк не имел никаких возражений, он сразу громко и задушевно запел. Ну полная идиллия в современном обществе!

Потом мы с Душечкой долго и нудно собирались в театр. Надо сказать, Уголёк нам в этом непростом деле усердно помогал, котик тёрся о ноги, просил почесать пузико. Наглый котяра наконец наигрался и отправился сопеть на диванчик. Только сейчас я заметила во всех комнатах кошачьи дверцы. Значит я не параноик, и тени что мелькали в слабом лунном свете на самом деле существовали, а не привиделись. Моё психическое состояние не пострадало от перехода из одного времени в другое. Слава Господу! Вот почему по ночам мне мерещилось, что по комнате раздаются лёгкие шаги. После того, как недоразумение прояснилось, сразу жить стало веселее. Но то, что приснилось мне прошлой ночью не объясняло даже постукивание кошачьих коготков о тёплое покрытие пола в спаленке. Привиделось мне старое заброшенное кладбище. Глухая дождливая осень, голые ветки кустов и деревьев выглядели ещё унылее из-за покосившихся деревянных крестов повсюду. Очевидно, что под одним из крестовин лежу я, и это по настоящему страшно. На кресте дата рождения и дата смерти сильно пострадали от времени и непогоды, и совсем не читались. На табличке плохо сохранилось и имя с фамилией, скорее угадывалось — Мариновская Вероника. Несомненно, это я! Это меня окутывает могильный холод, это я лежу где-то там под слоем земельного грунта и не могу пошевелиться, не могу даже глазом моргнуть. Это на моей могилке весной расцветают ландыши, вокурат на Троицу. Это ко мне каждый год на Радоницу приходят безутешные мрачные родственники, у моей могилки подгребают опавшие листья и сорную траву, втыкают у изголовья пластмассовые цветы и быстро уходят с просветлёнными лицами. Странно, но я их не узнаю. Кто это?

Из задумчивого транса меня вывела Надюшечка с помощью ароматной наивкуснейшей конфетки. В театр мы нарядились вовремя и велкнули прямо в фойе стеклянного здания. Казалось, всё вокруг состояло из огромных толстых особенно прозрачных слегка бликующих стёкол. Туфельки бодро зацокали по материалу схожему с паркетом. И тут я спохватилась:

— Что дают?

— Никки, не будь занудой! Напитки в антракте.

— Какие ещё напитки? Я спрашиваю, какую пьесу играют?

— Сейчас скажу. Ой про эту, про древнюю певичку… Как её? Скажи, и я скажу…

— Какую певичку?

— Выходит такая краля, глаз не оторвать, выходит с козочками и запевает.

— Что запевает?

— Песни, или эти… Арии! Краля поёт арии про козочек и про болото.

— Может, Козье болото?

— Ага, оно кажется. Там ещё что-то поётся про любовь. Поёт девица арию и как на ромашке гадает — любишь, не любишь и снова любишь.

— Что-то я ничего не понимаю.

— Эти арии, этот водевиль даже старше тебя. В годы его создания дамы обмахивались потрясающими веерами из гусиных перьев. Ах, в прошлом бальном сезоне также было модно всюду ходить с веерами. А у мужчин малюсенькие серебряные веера крепились на борта пиджаков. Ах, я в полном изнеможении от счастья!

— А пьеса о чём?

— Не помню, — Душечка закатила глазки.

— Ладно, проехали. Можно программку? — Я обратила внимание на робота-курьера, похожего на табуретку. Почему большинство роботов так явно смахивали на предметы мебели и отличались исключительной неуклюжестью? Народ реально боится восстания машин?

Я взяла в руки листок с витиеватой надписью «Сильва» Ильв Кальман. Ба, знакомые всё лица! Когда-то я наслаждалась этой постановкой в далёкой-далёкой юности. Боже, каждый миг той жизни сверкал яркими красками и казался безумно значимым. К сожалению, с возрастом всё больше привыкаешь к хорошему и уже не так восторгаешься закатом солнца знойным летним вечером, или наоборот весёлым скрипом снега под ногами в лунную полную звёзд на небе морозную ночь. Мы переводим все эти прекрасные чудеса в разряд обыденности, а надо наоборот, научиться ценить каждую секундочку жизни и не роптать. что скука плешь проела. «Сильвочку» я люблю, а тут ещё и играли талантливо, пели профессионально. Со сцены к зрителям в зал слетала и мягко обволакивала энергетика актёров полностью отдавшихся творению. История любви никогда не постареет. Актриса играющая саму Сильву не отличалась идеальной красотой, но её мощный голос показывал все оттенки чувств, бурлящих в любящем сердце. Мужчина изображающий главного героя Эдвина и вовсе не отличался статностью и не обладал широкими плечами, с виду так ничего особенного. Но он бесподобно пел! Голос актёра завораживал и пьянил, я почти влюбилась в этот образ. Второстепенные роли исполняли хорошо сложенные высокие прекрасно поющие и танцующие экземпляры человечества. Подтанцовка также не подкачала. Спектакль прошёл, нет пролетел «на бис!» Только я не смогла понять, в какой эпизод нас хотела затолкать Душечка для участия в спектакле? И в качестве кого? Разве что роль горничных подошла бы, или в массовке на балу в качестве не очень богатых дам. В форму дворецкого я бы не хотела втискиваться. Запоздало я пожалела, что отказалась от участия в спектакле. Мне страстно захотелось ступить хоть одной ножкой на современную хорошо оснащённую сцену и сыграть самую малюсенькую, самую незначительную роль. Ну посидела бы чуток в причудливом кресле и пообмахивала веером оголённые плечики в старинном роскошном платье. Решено: