Я заберу тебя с собой
Шрифт:
— Ты в них стрелял?
Итало, не открывая глаз, кивнул головой.
— В кого? — спросил Антонио Баччи.
— В кого, в кого?! В сардинцев, в кого еще! — взорвался Бруно.
Что за дурацкие вопросы?
Но Итало с трудом покачал головой.
— Как нет, папа?! А в кого ты тогда стрелял?
Итало перевел дух и пробулькал:
— В у… у… уче… ников.
— В учеников? — хором переспросили полицейские.
«Скорая» и спасатели приехали через час.
Спасатели
Потом позвонили директору.
В семь Флора припарковала машину в школьном дворе.
Там уже стояли машины директора, заместителя и…
Полиция? Ничего себе!
Она вошла.
Замдиректора Гатта и директор Козенца в холле, в уголке, перешептывались, как заговорщики.
Увидев Флору, Гатта направилась к ней:
— А, вот и вы наконец.
— Я приехала так быстро, как смогла… — извинилась Флора. — А что случилось?
— Пойдемте, пойдемте, поглядите, что они натворили… — ответила Гатта.
— Кто это был?
— Неизвестно. — Потом она обратилась к директору: — Джованни, пойдем вниз, покажем синьоре Палмьери, что наделали наши ученики.
Замдиректора пошла вперед, Флора и директор последовали за ней.
Директор Козенца и замдиректора Гатта смотрелись рядом как два существа, окаменевших во времена раннего юрского периода.
Мариучча Гатта, шестидесятилетняя девица с головой, похожей на обувную коробку, круглыми, глубоко посаженными глазами и плоским носом — вылитый тираннозавр реке, самый знаменитый и жестокий из динозавров.
Джованни Козенца, сорока трех лет, женатый, отец двоих детей, был точь-в-точь докодон. Это животное, напоминавшее мышь, невзрачное, с заостренной мордочкой и торчащими резцами, по мнению некоторых палеонтологов, стало первым млекопитающим на нашей планете, где тогда хозяйничали рептилии.
Маленькие, незаметные, эти наши прародители (ибо и мы тоже млекопитающие!) воспитывали потомство в земле, в расщелинах, питались семенами и ягодами и выходили из своих укрытий только ночью, когда динозавры спали, медленно переваривая еду, и воровали у них яйца. Когда случилась страшная катастрофа (падение метеорита, обледенение, смещение земной оси — в общем, то, что там у них случилось), покрытые чешуей чудища вымерли одно за другим, и докодонты внезапно оказались хозяевами всего подлунного мира.
Так часто бывает: тот, на кого и не взглянешь, завтра займет твое место.
И действительно, докодонт стал директором, а тираннозавр рекс — заместителем. Но это было не важно, потому что Гатта реально руководила школой, она устанавливала расписание, очередность дежурств, распределяла, где будут какие классы,
В директоре, Джованни Козенце, первым делом бросались в глаза торчащие зубы, усики и маленькие глазки, которые смотрят куда угодно, только не на тебя.
Флора при первой встрече с ним не знала, что и думать, во время разговора он смотрел куда-то вверх, в потолок, словно увидел там летучую мышь или огромную трещину. Передвигался он рывками, словно каждое его движение производилось одним сокращением мышцы. В остальном он был зауряден и неинтересен. Худенький. Челка с проседью, свисающая на узенькое личико. Робкий, как баба. Педантичный, как японец.
Костюмов у него было два. Летний и зимний. О том, что бывают весна и осень, он, видимо, даже не подозревал. Когда было холодно, как сегодня, он надевал костюм из темного сукна, а когда тепло — светло-голубой хлопчатобумажный. У обоих штаны были слишком короткие, а плечи слишком широкие.
Она поняла, кто это был, как только увидела надпись (ПАЛМЬЕРИ ЗАСУНЬ СВОИ КАСЕТЫ СЕБЕ В ЗАД) и разбитые телевизор и видеомагнитофон.
Федерико Пьерини.
Это послание он адресовал ей.
«Ты заставила меня смотреть фильм про Средние века? Ну так получи».
Ясно как день.
С того самого дня, как она его наказала, она чувствовала, что в парне копится звериная злоба по отношению к ней. Он не делал задания и сидел на уроках в наушниках.
«Он меня ненавидит».
Она видела, как он на нее смотрит. Пугающе злым взглядом, осуждающим, полным безграничной ненависти.
Флора поняла это и не вызывала его, а в конце года сказала, что его можно перевести в следующий класс.
Она не знала, как именно, но чувствовала, что это связано со смертью его матери. Может, дело было в том, что она умерла в тот день, когда она заставила его остаться в школе.
Может, и так.
В общем, у Пьерини к ней имелись серьезные претензии.
«Согласна, я была не права. Но я не знала. Он меня по-настоящему доставал, не давал работать, мешал, врал постоянно, а я, честное слово, не знала про его маму. Я даже перед ним извинилась».
А он на нее посмотрел как на последнее дерьмо.
А потом эти штучки: камень в окно, проколотые шины и прочее.
Это его рук дело. Теперь она в этом уверена.
Этот парень ее пугал. Сильно. Если бы он был постарше, он, возможно, попытался бы ее убить. Или сделать с ней еще что-нибудь ужасное.
При виде его Флора порывалась сказать: «Извини, я сожалею, если чем тебя обидела, прости меня. Я была не права, но я не сделаю тебе ничего дурного, только перестань меня ненавидеть». Но она знала, что это лишь обострит его злобу.