Я заберу тебя с собой

Амманити Никколо

125

«Да куда же он провалился?» Глория пошла за рюкзаком, а вернувшись обнаружила, что Пьетро исчез. Она попыталась догнать его на велосипеде, но не увидела его на дороге.

Тогда она поехала к Дому под фикусом, но его и там не оказалось. Миммо, голый по пояс, возился в сарае с мотоциклом. Глория спросила, не видел ли он брата, но Миммо ответил «нет» и продолжал откручивать болты.

«Где он может быть?»

Глория поехала в город, надеясь, что он там. Нет. Тогда она вернулась.

Воздух

был неподвижен, от жары не продохнуть. Ни души. И только веселое чириканье воробьев и стрекот цикад отличали Искьяно от какого-нибудь техасского города-призрака. Мотороллеры и мотоциклы стояли у стен. Столбики и ограждения начали уходить в асфальт, размякший, как масло. Решетки магазинов полуопущены. Ставни закрыты. Приборные доски автомобилей покрыты светлым картоном. Люди попрятались по домам. Те, у кого имелся кондиционер, плевали на жару, остальным приходилось туго.

Глория слезла с велосипеда у «Стейшн-бара». Велика Пьетро у стойки не было.

«Как же, придет он сюда!»

Она смертельно устала и жутко хотела в туалет. Она вошла в бар. От работавшего на полную мощность кондиционера пот на ней сразу остыл. Купив баночку кока-колы, она села под зонтик на улице.

Она беспокоилась. Очень беспокоилась. Пьетро впервые не подождал ее. А раз он так сделал, значит, ему очень плохо. А он в таком состоянии может сделать что-нибудь дурное.

«Например повеситься».

А вдруг и вправду?

Она в газете прочитала. В Милане один мальчик, которого оставили на второй год, от отчаяния бросился с пятого этажа, но не умер и поэтому дополз до лифта, а за ним тянулся кровавый след, и он поехал на седьмой этаж и бросился оттуда вниз; на этот раз, к счастью, он умер.

Пьетро способен покончить с собой?

Да.

Но почему ему, черт возьми, так важно, чтобы его перевели? Если бы ее оставили на второй год, ей бы, конечно, было плохо, но она не стала бы из этого делать трагедию. А для Пьетро всегда была так важна школа. Он слишком много о ней думал. И разочаровавшись, мог сильно расстроиться.

«Где он может быть? Ну конечно! Дура, как ты раньше не догадалась?»

Залпом допив кока-колу, она опять вскочила в седло.

Велосипед Пьетро был спрятан в зарослях за сеткой, отделявшей лагуну от дороги.

«Вот я тебя и нашла!» Торжествующая Глория спрятала свой велосипед рядом с велосипедом Пьетро, зашла за большой дуб и подняла край сетки так, чтобы проползти на животе в узкий лаз. Оказавшись по ту сторону, она вернула сетку на место. Проходить за нее было строжайше запрещено.

«А если тебя поймает охрана Фонда дикой природы, тебе достанется».

Глория огляделась последний раз по сторонам и скрылась в густой зелени.

Первые двести метров по узкой тропинке, петлявшей среди камыша и высокого тростника, можно было пройти, но по мере того как она заходила дальше в болото, идти становилось

все труднее, туфли погружались в густую зеленую жижу, а потом топь побеждала и совсем поглощала тропу.

В неподвижном воздухе стоял горький и вместе с тем сладковатый удушливый запах. Это гнили в теплой застойной жиже водные растения.

Облака комаров, мошек, москитов роились вокруг Глории и пили ее сладкую кровь. К тому же вокруг слышалось много неприятных звуков. Навязчивое гудение шершней и ос. И разные шорохи, быстрое подозрительное шуршание, шелест в тростнике. Бульканье воды. Тоскливые крики цапель.

Адское место.

Почему Пьетро его так любит?

«Потому что он чокнутый».

Вода теперь поднималась выше колен. И затрудняла ходьбу. Растения обвивались вокруг лодыжек, как длинные скользкие макароны. Ветки и жесткие листья царапали руки. И тут было полно прозрачных рыбок, сопровождавших ее, продвигавшуюся вперед, как десантник в дебрях Юго-Восточной Азии.

И на этом приключение не заканчивалось. Чтобы добраться до укрытия, ей предстояло преодолеть часть лагуны вплавь, тем более что лодку (разве ж это лодка? Четыре гнилые доски на одном гвозде) точно взял Пьетро.

Так оно и оказалось. Добравшись до края тростниковых зарослей, вся в царапинах, укусах, забрызганная грязью, Глория обнаружила только торчавший из воды длинный шест — и никакой лодки.

«Черт тебя побери! Попробуй теперь не признать, что я твоя лучшая подруга».

Набравшись мужества, она медленно, как барышня, опасающаяся испачкать платье, вошла в теплую воду. Лагуна тянулась перед ней, превращаясь в настоящее озеро, над которым низко летали металлические стрекозы и где рядами плавали гагары и гуси.

По-лягушачьи, чтобы не поднимать волн, подняв голову над водой, потому что если хоть капля этой воды попадет в рот, она умрет, Глория поплыла к другому берегу. Кроссовки, как балласт, тянули на дно. А главное — не думать о том, кто живет там внизу, под водой. Саламандры. Рыбы. Противные твари. Личинки. Насекомые. Водяные мыши. Змеи разные. Крабы. Крокодилы… Нет, крокодилов тут нет.

Оставалось сто метров. У другого берега, в камышах, виднелся низкий борт лодки.

«Давай, ты почти у цели».

Оставалось преодолеть всего несколько десятков метров, и она уже видела перед собой желанный берег, когда почувствовала, или ей только показалось, что какое-то живое существо коснулось ее ноги. Завопив, она рванула к берегу, беспорядочно колотя по воде. Ее голова оказалась под водой, она глотнула тошнотворной жижи, вынырнув, сплюнула, в четыре гребка добралась до лодки и вспрыгнула на нее, как дрессированный тюлень. Шумно переводя дух, она снимала со спины водоросли и листья, приговаривая: «Гадость! Какая гадость! Гадость! Вот погань-то!» Отдышавшись, она сошла с лодки на узкую полоску земли, выступавшую из воды. Огляделась.