Я заберу у тебя ребенка
Шрифт:
Ощущаю ее физически, это просто есть — и всё тут. Давно не был в ее комнате. Бросаю взгляд на неряшливо заправленную кровать, разбросанные по трюмо мелочи: использованные салфетки, какие-то пудреницы, тюбики… На спинку стула в беспорядке накинуты вещи. Сама Диляра уже в домашнем халате, темно-бордовом, обрисовывающем складки на полном теле. Сложив пухлые руки на объемной груди, жена недовольно кривит губы.
— А как они нас будут уважать, если не показать, кто тут главный? Я должна была поставить наглую девчонку на место, — передергивает плечами и морщится. Набирает воздуха для нового всплеска возмущения: — И я что, кричала? Повысила
— Не перекручивай, — тяжело вздыхаю. — Давай поговорим спокойно. Уверен, можно и без крика донести до детей информацию. Тем более сейчас у них такой сложный период. Мы не должны их пугать.
— Я сама разберусь с детьми, Арслан, — цедит сквозь зубы. — Завтра ты уйдешь на работу, как обычно, а я буду сама по себе. Я считаю, что ты должен был предупредить меня, прежде чем приводить Альбину в дом. Что случилось? Как ты ее нашел? Зачем ты поехал в лагерь? Я чуть с ума не сошла, когда мне няня позвонила, — качает головой, кладя руку в область сердца. — Ведь я ее отпустила на месяц, расслабилась, решила посвятить время себе, и тут она звонит и сообщает такие новости!
Кажется, про телефон в руке Диляра забыла. Или же я из опасений уделяю ему такое внимание? Возможно, она хотела поговорить вовсе не о новостях в интернете. Нам точно есть что обсудить помимо этого.
— Какая теперь разница, Диляра? Я решил вопрос кардинально. Это наша девочка. Зарина позвонила, и я приехал тут же. Не мог не забрать их из лагеря.
— Но как тебе отдали обеих девочек? Ведь записана Альбина на другую мать… — пытается осмыслить ситуацию Диляра.
— У руководителя лагеря не возникло вопросов, так как девочки на одно лицо, — объясняю терпеливо, поскольку она имеет право знать. Но не представляю, как сообщить о путанице с яйцеклетками. Вересова считает, что обе девочки родились из ее яйцеклеток. Но если я скажу об этом Диляре, то придется сообщать, что виделся с суррогатной матерью детей.
Диляра прохаживается по комнате, обнимает себя руками. Замечаю, что они трясутся.
— Ты должна успокоиться. Сейчас будет сложный период, но потом Альбина привыкнет. Но тебе надо вести себя мягче.
— Не надо мне говорить, как себя вести! Легко воспитывать ребенка два часа в день и считать себя экспертом, который думает, что может раздавать советы! — вспыхивает жена, одаривая меня осуждающим взглядом.
— Это не совет, Диляра, — прищуриваюсь и говорю твердо: — Это мое требование. Ты не будешь кричать на девочек. Если неспособна держать себя в руках, лучше пусть ими занимается твоя мать вместе с няней. Они же им родственники, не навредят, как могли бы чужие люди. И я не понял: ты меня обвиняешь в том, что провожу много времени на работе?
— Я способна держать себя в руках! А ты не только на работе время проводишь! — тычет мне в лицо экран смартфона. Там то, что я так опасался обнаружить. — Видишь, я даже способна отодвинуть свои личные переживания в сторону, чтобы обсудить детей? А вот ты умудрился с какой-то девкой целоваться на глазах у всех! В аварию попал, на встречку выехал! Что происходит, Арслан? Кто она?!
Я бы мог сказать, с кем ехал в машине, но, единожды солгав и прикрыв Вересову, не вижу пути назад. Мне придется обманывать до конца. По большому счету, невелика разница. Одна блондинка, другая, жена убеждена, что я ей постоянно изменяю. В мозгу запустился огромный маховик. Мне нужно быстро сообразить, как преподнести
— Тебе нужно знать только то, что больше ты о ней не услышишь. Эти кадры — оплошность со стороны моей охраны. Они не смогли препятствовать их распространению.
— При чем тут охрана?! Ты целовался с какой-то шваброй на глазах у всех! Опозорил нашу семью! Как я посмотрю в глаза родителям?
— Уверяю тебя, скоро этот эпизод забудется, так как нам придется представить версию для общественности, каким образом в нашу семью вернулась воскресшая сестра Зарины.
— Ничего не забудется! Просто один скандал будет публиковаться рядом с другим! Меня тошнит, как только я представлю эти заголовки! — срывается на крик, подскакивая ко мне и тряся пальцем перед лицом. — Как ты можешь оставаться таким спокойным? Тебе всё нипочем!
— Я не спокоен. Просто кто-то должен сохранять ясность ума и принимать верные решения. Как и когда мы представим Альбину? — настаиваю, глядя прямо в глаза Диляре. Она вдруг тушуется, отходит, начинает заламывать руки.
— Знаешь… Я бы рассмотрела вариант… Не знаю, как ты отнесешься. Обещай подумать, Арслан! Что, если оставить все как было?
— То есть? — смотрю в недоумении на жену.
— То есть вернуть девочку матери, к которой она привыкла. Не ломать нам всем жизнь.
Глава 13
Ее слова будто удар наотмашь. Ощущение, словно плетью меня ударила. Однажды отец промазал и вместо жеребца досталось мне. Обжигающая боль заставила на миг задохнуться и потерять способность видеть.
Именно сейчас вспоминаю этот эпизод и смотрю на жену, изучая ее заново. Что она за мать такая?!
— Ты сейчас несерьезно, — не спрашиваю, утверждаю, давая ей шанс передумать и взять свои страшные слова назад. — Ты перенервничала и боишься не справиться. Это уже второстепенно, что подумают и скажут люди, если ты об этом переживаешь. Мы должны в первую очередь позаботиться о девочках. Как появление нашей потерянной дочери нам жизнь ломает, не пойму?
— Я и забочусь! О Зарине. Она ранимая, сложная, со своими особенностями, а ты привел в дом постороннюю девочку, к приезду которой наша дочь не была готова! — снова нападает, вызывая неприязнь. — Ей тяжело! Зарина спокойная, с идеальными манерами, а эта девочка совсем другая, ее воспитывали в иных условиях. Привыкнет ли она к нашему дому? Привыкнет ли Зарина? Это может ей навредить.
— Мне кажется, Зарина очень быстро приняла сестру. У них же связь на природном уровне, они были в одной утробе. Психолог давно говорила, что у нее есть какая-то неосознанная потребность, чувство потери. Помнишь, она всегда рисовала какую-то девочку, которую держала за руку? Но не могла ответить, кто это. Теперь мы знаем, в чем дело. Осталось выяснить, как так получилось, что ребенок, которого объявили мертвым, оказался жив.
Стискиваю зубы, не в силах вытерпеть ожидание того момента, когда я поеду в «Возрождение» выяснять правду. У меня была мысль позвонить в центр, но тогда эта падла Валентина Вересова смогла бы исчезнуть, почувствовав, что запахло жареным, а также спрятать или уничтожить документы. Я принимаю в расчет, что она могла всё подчистить в те дни, но знаю и то, что невозможно скрыть подобные вещи. Где-то она всё равно допустила ошибку, и я обязательно узнаю малейшие детали. А потом не оставлю от медицинского центра и мокрого места.