Я захватываю замок
Шрифт:
Он пришел пораньше и, пока мы переодевались, до блеска отполировал в кухне всю принесенную посуду. (Кстати, Роуз надела черное платье Топаз — на ней оно не кажется заурядным и вообще удивительно к лицу.) Меню состояло из следующих блюд: бульон (из половины косточки второго окорока), отварной цыпленок и ветчина, персики со сливками (персиками нас как нельзя вовремя угостили Коттоны), холодная закуска: мусс из ветчины со специями.
Все приготовила Топаз; прислуживала за столом Айви Стеббинс, в кухне ей помогали Томас и Стивен. Ужин
Миссис Коттон, как обычно, трещала без умолку, но держалась очень мило, непринужденно. Думаю, именно благодаря ей и создавалось впечатление, что вечер удался.
Американцы на удивление легко приспосабливаются — Нейл и Саймон помогли нам вымыть посуду. Я, правда, предпочла бы обойтись без их помощи, так как наша кухня выглядела далеко не по-американски: сплошной разор и беспорядок, да еще Томас поставил тарелки на пол, чтобы их вылизали Абеляр с Элоизой. (Между прочим, зря — куриные кости для животных очень опасны.)
Айви все перемыла, а мы насухо вытерли; затем Стивен пошел провожать ее домой.
Дочери мистера Стеббинса тоже семнадцать. Она очень крупная, видная, симпатичная. Стивен ей нравится. Только сегодня это заметила. Если он на ней женится, то прекрасно устроит свою судьбу: Айви у Стеббинсов единственный ребенок, ферма отойдет ей. Интересно, поцелует ли он ее на прощание… Он вообще когда-нибудь целовался?
Мысленно я брела через темные поля со Стивеном, но в то же время помнила и о Коттонах.
Нейл сидел на столе, поглаживая Абеляра, — тот от удовольствия практически впал в кому; Саймон прогуливался вокруг, рассматривал кухню. Мне вспомнился вечер, когда братья очутились здесь впервые. Лишь бы Роуз забыла о «дьявольской» тени Саймона. Я и сама почти забыла. Второго такого светлого человека еще поискать.
А затем началось самое увлекательное!
Саймон спросил, нельзя ли осмотреть замок. Я это предвидела и предусмотрительно навела порядок в спальнях.
— Томас, зажги фонарь, мы поднимемся на стену, — сказала я брату. Чем романтичнее все обставить, тем лучше для Роуз. — Начнем с холла.
Мы прошли через гостиную, где беседовали остальные — то есть отец с миссис Коттон, Топаз лишь слушала; викарий при нашем появлении широко распахнул глаза, словно очнувшись от полудремы. Судя по его лицу, он тоже был не прочь погулять, но я сделала вид, будто ничего не замечаю. Нашу толпу и без того следовало рассеять.
— Теперь ворота, — сказала Роуз, когда мы очутились в холле, и стрелой ринулась к парадной двери.
Сестре, разумеется, не хотелось приводить гостей в столовую. Хотя, по-моему, идеальная пустота куда изысканнее нашей спальной мебели. Знала бы я, как дорожила Роуз даже самой скромной обстановкой!
В саду Саймон обернулся к насыпи и негромко проговорил:
— На фоне звездного неба башня Вильмотт
Он явно настраивался на романтический лад. Вечер стоял чудесный, теплый, дул легкий ветерок — словом, восхитительный, идеальный для нашего дела вечер!
Всякий раз, взбираясь в башню у ворот, я вспоминаю первый осмотр замка: как мы карабкались сюда в темноте, а Роуз подталкивала меня сзади. Детское воспоминание вызвало в душе прилив нежности к сестре. Непременно сделаю для нее сегодня все возможное!
Мы медленно шли за Томасом на свет фонаря; Саймон не переставая восхищался изящными изгибами каменных ступеней, а я мысленно приказывала ему влюбиться в Роуз.
— Поразительно! — воскликнул он, выбравшись наверх.
Никогда не поднималась на башню ночью. Действительно дух захватывает! Хотя ничего не видно, кроме звезд да мерцающих огоньков в Годсенде и у фермы Четыре Камня. Ощущение, будто ночь шагнула тебе навстречу.
Томас поставил фонарь на высокий зубец стены, поэтому свет падал прямо на лицо и волосы сестры. Ее фигура, облаченная в черное платье, сливалась с темнотой. Теплый порыв ветра бросил край шифоновой пелерины Роуз в лицо Саймону.
— Ночь осенила своим крылом, — засмеялся он.
До чего красиво они смотрелись у фонаря! Темная голова и сияюще-золотистая… Как бы оставить их здесь вдвоем?.. Увы! Человеческая изобретательность не безгранична.
Вскоре мы спустились к выходу на стену. Пришлось немного побродить туда-сюда среди зубцов и бойниц — Нейла интересовала оборона замков и оборонительные сооружения. Особенно его занимали катапульты, закидывающие через стены трупы лошадей.
Роуз почти сразу же споткнулась о подол платья; Саймон бережно взял ее под руку и не выпускал до тех пор, пока мы не перешли в башню у ванной комнаты. Словом, время прошло не впустую.
Показывать ванную предоставили Томасу. Вскоре грянул дикий хохот — Нейла рассмешил Виндзорский замок. Мы с Роуз убежали в спальню зажечь свечи.
— Нельзя ли нас как-то оставить наедине, вдвоем? — прошептала сестра.
Я ответила, что с самого ужина только о том и думаю.
— Это очень сложно. Может, вы сами от нас отстанете?
Она сказала, что попыталась отстать еще на башне у ворот, но Саймон со всеми спустился на лестницу.
— И еще окликнул Томаса: «Не убегай с фонарем так быстро, а то Роуз ничего не увидит». Пришлось и мне идти вниз…
— Не волнуйся! Обещаю, что-нибудь придумаю, — успокоила я.
На лестничной площадке послышались шаги.
— И кто спит на кровати с балдахином? — с порога поинтересовался Саймон.
— Роуз!
Вообще-то на этой неделе спала там я, но ведь старинная кровать романтичнее железной койки, верно? Пусть вообразит Роуз под пологом.
Саймон отворил дверь в нашу башню и очень развеселился, обнаружив внутри розовое вечернее платье сестры (хранить его в шкафу нельзя — оборки помнутся).