Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945
Шрифт:
Не знаю, сообщил ли Герингу лесник, получивший приказ подготовить мне добычу, о возникших трудностях. Я – плохой стрелок. День был дождливый, я не привез прицельного приспособления и промахнулся в трех оленей. В конце концов одного мне удалось убить, и очень своевременно, поскольку лесник уже пребывал в отчаянии. Бедняге официально приказали сделать так, чтобы я убил своего оленя. Это была моя первая и, несомненно, последняя охотничья добыча.
Затем мы с Герингом обедали в охотничьем домике, гармонирующем с живописными окрестностями. Свой знаменитый дворец Каринхалле в глубине леса Геринг выстроил позже. Я там никогда не бывал, но мне рассказывали, что один француз, гость Геринга, позднее посетивший бывший королевский охотничий дом в Пруссии, не смог удержаться
После обеда я долго разговаривал с Герингом на религиозные и еврейские темы. Религиозные дела интересуют Геринга лишь в политическом аспекте. Именно этим принципом он руководствовался предыдущим летом, когда издавал свою декларацию против политического католицизма в рейнских провинциях. Подозревая католическое население в неодобрении своих методов правления, нацисты толковали эти тенденции как возрождение прежней католической партии «Центр». Я попытался объяснить Герингу истинное значение католицизма, и у меня создалось впечатление, что он практически ничего не смыслит в религиозных проблемах. Он рассказал мне, что видел в баварских церквах приношения по обету в виде рук или ног, как выражение благодарности за выздоровление. «Это все предрассудки и глупость», – сказал он. Геринг был не способен понять признательность и глубокую веру католиков, благодаривших Бога посредством этих наивных символов. Несомненно, он предпочел бы заменить религию масс слепой верой в Гитлера и гений фюрера. Вот это нацисты не считают предрассудками!
Я также затронул и еврейский вопрос. Путешествуя по Америке, я смог оценить, как низко пала Германия в глазах американского общества из-за обращения с евреями, и объяснил это Герингу. Он прекрасно сознавал необходимость улучшения отношений с Америкой. «Но, – сказал он, – что нам делать? Может быть, закрыть «Штюрмер»?»
«Штюрмер» – непристойная газетенка, издаваемая в Нюрнберге лидером антисемитов Юлиусом Штрейхером. Он только что начал расклеивать ее на улицах и площадях, не обращая внимания на протесты родителей и католического духовенства против того, что дети видят такие непристойности. Кажется, с началом войны Штрейхера наконец признали безумным и изолировали. Если бы только это сделали раньше!
Я предложил Герингу послать в США официальную немецкую миссию с целью успокоить американское общество. Глава миссии, по моему мнению, должен был бы сказать президенту Рузвельту, что, безусловно, были допущенны некоторые эксцессы, но они не являются нормой, и порядок будет восстановлен. Сам Геринг не антисемит. Он прекрасно сознает вред, который пропаганда Штрейхера нанесла имиджу Германии в Америке.
«Кого же послать, – рассуждал он, – господина Шмидта?» Шмидт был министром экономики и директором страховой компании, совершенно неизвестным в Америке. Вероятно, бедняга многое знал о страховании, но в экономике разбирался плохо. Именно он предложил создать верховную палату германской экономики, которая собралась на заседание лишь один раз. Я предложил доверить эту миссию доктору Шахту, однако на этом все и закончилось. Геринг не всемогущ, а нацистские бонзы из ближайшего окружения Гитлера столь ограниченны и самоуверенны, что презирают Америку, о коей ничего не знают.
Я должен был присутствовать на известном нюрнбергском заседании рейхстага, где депутаты проголосовали за антисемитские законы, правда, когда я приехал в Нюрнберг, мне сообщили, что нацисты намереваются изменить немецкий флаг, поэтому я уехал на следующем же поезде. Остальные депутаты рейхстага и даже члены правительства – особенно Шахт – также возражали против этих позорных законов, но нацисты приняли меры к сокрытию самого факта их оппозиции.
В ноябре 1938 года нацисты, использовав в качестве предлога убийство секретаря посольства в Париже фон Рата молодым польским евреем, организовали систематическое преследование немецких евреев. Точных обстоятельств того убийства так никогда и не установили. Любопытно и необычно то, что целый год национал-социалистическое правительство не делало никаких попыток ускорить процесс над убийцей во французском
В Берлине, Нюрнберге, Дюссельдорфе, Мюнхене и Аугсбурге – почти во всех городах Германии – отряды милиции под флагами со свастикой врывались в жилища евреев, ломали мебель, резали картины и крали все, что могли унести. По ночам и даже среди бела дня они обливали бензином синагоги и поджигали их. Пожарные получили приказ не тушить пожары, а ограничиться лишь спасением соседних зданий.
В то время я путешествовал по Баварии. Услышав о том, что происходит по всей стране, я решил, что подобное не может случиться в нашей рейнской провинции, но по возвращении в Дюссельдорф на следующий день узнал, что невозможное свершилось.
Высший чиновник местного отделения национал-социалистической партии, некто Флориан, гаулейтер, сам организовывал мятежи. Не довольствуясь лишь нападением на евреев, он запланировал убийство высшего чиновника местной прусской администрации, окружного управляющего С… Я знал этого человека лично. Он был великолепным администратором и, вероятно, именно этим навлек на себя ненависть Флориана. Он также был хорошо знаком с Герингом, который, будучи ему чем-то обязанным в прошлом, назначил его на этот пост в Дюссельдорфе.
Флориан, чиновник партийный, но не государственный, организовал это гнусное нападение во время антиеврейских волнений, заявив, что бабушка жены председателя правительства – еврейка. Многие мужчины, женатые на еврейках, развелись с ними, чтобы снискать милость партии. В подобных случаях суды неизменно предоставляли развод на том основании, что истец женился до введения в действие нюрнбергских законов и понятия не имел о важности этнического вопроса. Окружной управляющий С… подобному примеру не последовал, поскольку оказался благородным человеком. Он сообщил Герингу о происхождении жены, и Геринг, с согласия Гитлера, все равно назначил его на этот пост.
9 ноября Флориан разослал по Дюссельдорфу легковые автомобили, оборудованные громкоговорителями из отдела пропаганды, чтобы собрать народ на демонстрацию против евреев и им сочувствующих. Все нацисты знали, что акция направлена против окружного управляющего. Партийные экстремисты, набранные из отбросов общества, вознамерились разрушать и грабить жилища и магазины евреев, избивая и пытая всех, кто попался бы им под руку. Однако Флориан чувствовал, что в замысленном им подлом деле он не может положиться на дюссельдорфских штурмовиков, и заехал в отделение в Эльберфельде. Этих вооруженных железными ломами бандитов и нацелили на здание местного правительства, которое они сильно повредили и разграбили. Управляющего едва не убили в собственном кабинете; ему чудом удалось бежать.
Как и в других немецких городах, в Дюссельдорфе бушевали разрушения и грабежи. Арестовывали еврейских магнатов, интеллектуалов, врачей и торговцев. Со многими, даже со стариками, обращались чудовищно. Старый – семидесятипятилетний – и всеми уважаемый юридический советник угольного синдиката Хайнеман совершил самоубийство вместе с женой. Его небольшую коллекцию живописи, завещанную городу Эссен, нацисты уничтожили полностью. Флориан организовал эти зверства с особо чудовищной жестокостью под тем предлогом, что убитый в Париже молодой дипломат фон Рат был уроженцем Дюссельдорфа.