Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945
Шрифт:
Русский пророк, так и не сумевший акклиматизироваться в Германии, вдруг начал насаждать свои чужеземные идеи в Мюнстере, епархии монсеньора фон Галена. Епископ произнес грозную проповедь, направленную против Розенберга, и запретил всем католикам являться на его лекцию. Розенберг, арендовавший самый большой зал в городе, был вынужден вещать в практически пустой аудитории, где лишь несколько рядов были заполнены партийцами в форменной одежде. Нацисты пришли в ярость. Министр внутренних дел Фрик лично выразил протест епископу Мюнстера, но арестовать его не посмели. Вестфальского крестьянина считают твердым орешком. Сельчане, вооруженные вилами и дубинами, вполне способны защитить своего епископа.
На Рождество 1939 года монсеньор фон Гален опубликовал письмо со словами из Священного Писания: «Если слепой ведет слепого, не свалятся ли они оба в яму?» В критический момент цитируя Евангелие, монсеньор фон Гален обрушил всю силу своего авторитета на языческую аксиому нацистов:
В настоящее время католическая церковь является единственной организованной формой сопротивления духу национал-социализма. Она – единственный противник, с которым нацисты вынуждены считаться. Генералам, например, явно недостает смелости епископов. Однажды в Дюссельдорфе я встретился с генералом, командующим мюнстерским армейским корпусом. В ходе нашей беседы я спросил его: «Что вы думаете о нашем епископе?» – «Я никогда не встречался с ним, – ответил генерал. – Как по-вашему, я мог бы посетить его в нынешних обстоятельствах?» Эти слова лучше всего характеризуют сложившуюся ситуацию.
Лично я никогда не скрывал своей враждебности к религиозной политике нацистов. После того как я покинул Германию, они распространили слух, будто все мое поведение предписано католической церковью. Это абсурдное измышление, но меня их инсинуации не трогают. И все же я не хочу скрывать, что именно католическому вероисповеданию я во многом обязан своим враждебным отношением к национал-социализму; я не делаю из этого никакого секрета.
В моем приходе в Мюльхайме служил старый священник, которого я считаю совершеннейшим образцом набожности. Все, что он имел, он отдавал бедным. Он питался вместе с самыми обездоленными в народной столовой, которую мы открыли на нашем заводе для семей безработных. Я глубоко восхищался этим человеком и как-то спросил его: «Могу ли я что-нибудь для вас сделать?» Он ответил: «Больше всего я хочу, чтобы в нашей церкви была красивая крестильная часовня». Он умер несколько месяцев спустя, и я исполнил его желание. Я заказал купели из прекрасного резного камня у бенедиктинцев знаменитого монастыря Марии Лаах. Эти монахи воскресили религиозное искусство в Германии; они раскрыли секреты средневековой церковной скульптуры. Резьба по камню заняла два года, но получилось настоящее произведение искусства. Часовня была освящена в 1937 году, и первым там крестили моего внука.
В любой нормальной стране строительство католической часовни не было бы чем-то из ряда вон выходящим, но в нацистской Германии это сочли выступлением против режима. Жители Мюльхайма прекрасно знали, что именно я основал часовню, и церковь всегда была полна.
По случаю смерти папы Пия XI я послал кардиналу– архиепископу Кельна открытую телеграмму с соболезнованиями, в которой уверил его в непоколебимой преданности католической вере меня и моей семьи. И опять же в нормальной стране в этом не было бы ничего необычного, но очень скоро зловещий заместитель Гиммлера Гейдрих был прислан в Эссен для личного расследования моей деятельности, особенно касательно религиозных вопросов. Вероятно, со мной тогда ничего не случилось благодаря вмешательству гаулейтера Тербовена, но факт остался фактом: один из крупнейших промышленников региона открыто продемонстрировал свои религиозные убеждения и вызвал недовольство нацистов.
Они привыкли к большему повиновению. Приведу пример. У Альберта Фёглера, сменившего меня на посту главы «Объединенных сталелитейных заводов» после моего выезда из Германии, есть брат, Ойген Фёглер, генеральный директор строительной компании «Хохтиф» в Эссене. Это предприятие, одно из крупнейших в Германии, в основном является собственностью братьев Фёглер.
Национал-социалистический режим строит с размахом, и компания «Хохтиф» – один из его главных подрядчиков. Компания сооружает новые автобаны, построила новое здание рейхсканцелярии, стоившее более двадцати миллионов марок; воздвигла колоссальные сооружения из бетона и камня в Нюрнберге, где одну неделю в каждом году проводится съезд нацистской партии. Однако Ойген Фёглер получал заказы и более личного свойства. Он построил мощный электрогенератор, снабжающий электроэнергией резиденцию Гитлера в Оберзальцберге и окрестные конторы, театр, виллы и отели. Величайшей похвалой фюрера компании «Хохтиф» стал заказ на строительство его «Орлиного гнезда», его замка Парсифаля на скалах Оберзальцберга. Я сам никогда не посещал эту вагнеровскую святыню Святого Грааля, но никто лучше французского посла Франсуа-Понсе не описал ее в письме, опубликованном во французской «Желтой книге». Я частично его процитирую:
«Издали это место кажется чем-то вроде обсерватории или маленького муравейника, воздвигнутого на высоте 6000 футов, в высочайшей точке горного хребта. Подступы к нему – серпантин длиной около девяти миль – вырублены в скале; дерзновенность конструкции делает столько же чести квалификации инженера Тодта, сколько и упорному труду рабочих, три года осуществлявших этот исполинский замысел. Дорога заканчивается перед длинной подземной галереей, ведущей внутрь горы;
Одна деталь, которую невозможно не заметить, не менее других важна для тех, кто хочет понять психологию Адольфа Гитлера: подступы к горе, входы в подземную галерею и дом охраняются солдатами и защищены пулеметными гнездами…»
Однако такую милость надо заработать, и генеральный директор компании «Хохтиф» Ойген Фёглер доказал, что достоин ее. В 1938 году он официально отрекся от протестантской церкви. Пожалуй, он мог бы сказать, как старый Кирдорф в девяносто лет, что поверил в Матильду Людендорф, генеральскую жену, основавшую свою религию и заявившую, что она обнаружила великую тайну жизни. Он также мог бы сказать, что во сне явился ему Вотан, а потому он обратился в германофильство. На самом же деле ничего подобного он не сделал. В один прекрасный день Ойген Фёглер написал своему пастору деловое письмо, в котором объяснил – даже не пытаясь подсластить пилюлю, – что интересы его фирмы требуют от него покинуть церковь. Как официальный подрядчик важных государственных персон, отвергающих христианство, он должен отречься от церкви ради себя и своего бизнеса.
Такие жесты не остаются без внимания нацистов, ведь они позволяют режиму формировать шкалу оценок характера и подавлять сознание. Католики сильнее сопротивлялись нацистам, однако в религиозных делах режим пользуется любыми предателями, помощью которых может заручиться. Глава «католической» секции берлинского гестапо – лишенный духовного сана священник.
Католичество преследуется до сих пор, однако, несмотря на все усилия, Гитлеру не удалось сломить дух церкви. Епископы держат оборону. С кафедры и в исповедальнях духовенство поддерживает сопротивление своей паствы. Невзирая не отдельные случаи проявления слабости, католическая церковь выйдет из борьбы с нацистским неоязычеством и варварством еще более сильной.
Своими нападками на католицизм, в особенности в нашей рейнской провинции, Гитлер вскрыл старые раны. «Культуркампф» Бисмарка [24] оставил болезненные воспоминания, до конца не забытые до последних лет. Католики и протестанты служили фатерланду плечом к плечу. Во время пассивного сопротивления в Руре католики доказали свою непоколебимую преданность. Кардинал-архиепископ и кельнское духовенство поддерживали нашу патриотическую деятельность. Следовательно, Гитлер проявляет чудовищную неблагодарность, преследуя рейнских католиков, заявляя, что невозможно одновременно быть хорошим католиком и хорошим немцем. Правда, следует заметить, что нацисты сделали это сочетание невозможным.
24
См. исторические примечания в конце главы.
Я, как многие другие консервативные католики, надеялся, что национал-социалисты сохранят верность своей программе и уважению христианства. Я попытался воспользоваться своим влиянием и предложил Герингу назначить государственным советником его преосвященство Ильдефонса Хервегена, настоятеля бенедиктинского монастыря Марии Лаах, одного из самых достойных представителей немецкого католицизма. Геринг предпочел назначить монсеньора Бернинга, епископа Оснабрюка. Однако сам факт выдвижения высокопоставленного священника доказывает: в начале правления нацистские лидеры считали католическую церковь позитивной движущей силой новой Германии.