Я здесь, чтобы забрать вас с собой в Нирвану
Шрифт:
нее несколько петард и поджег.
Иногда Курт заходил к дяде Чаку, брату Венди, который играл в группе.
Тот оборудовал у себя в подвале целую студию. Чак давал Курту микрофон и
ставил какую-нибудь запись. У Венди сохранилась кассета с записью Курта,
когда ему было четыре года. Там он поет, а когда, как ему кажется, никто
не слышит, говорит в микрофон неприличные слова вроде <кака>.
Однажды родители подарили Курту маленькую ударную установку,
называвшуюся <Микки
ударником, - рассказывала Венди.
– Но моя мать считала, что стучать на
барабанах не женское занятие и не позволяла мне играть>. Курта не надо
было долго упрашивать сесть за установку, поскольку, едва только
научившись держать предметы в руках, он уже вовсю стучал по мискам и
кастрюлям. Он упражнялся на своем <Микки Маусе> каждый день после школы,
пока окончательно не разбил его.
Происходя из не очень богатой семьи, Венди в совершенстве научилась у
своей матери искусству выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Она
внимательно следила за тем, чтобы ее дети были красиво и опрятно одеты.
Каждое утро она тщательно причесывала Курта, следила за тем, чтобы он
чистил зубы, и одевала его в самую лучшую одежду, которую только могла
достать. Она даже заставляла его надевать свитер, от которого у Курта была
аллергия, только потому, что он на нем хорошо сидел. <Оба моих ребенка
были одеты, наверное, лучше всех детей в городе, - вспоминала Венди.
– Я
следила за этим>.
Она также не позволяла своим детям водиться с оборванцами из
неблагополучных семей. Позднее Курт вспоминал, что именно эти последние,
как он потом понял, были <клевее, чем дети высшего класса, более земные,
более грязные>.
Курт начал брать уроки игры на ударных в третьем классе. <Сколько я
себя помню ребенком, - рассказывал он, - мне всегда хотелось быть Ринго
Старром. Но мне также хотелось быть и Джоном Ленноном, только играющим на
ударных>. Курт играл в школьной группе, однако так и не научился читать
ноты -он ждал, пока сидящий перед ним мальчик выучит песню, а потом просто
копировал то, что тот делал.
Возможно, мысль о том, что ее сын является проблемным ребенком, впервые
пришла в голову Венди в 1974 году, когда он попросил подарить ему на
Рождество ружье <Starsky and Hutch> стоимостью пять долларов, заявив, что
ничего другого ему не надо. Впрочем, тогда все дело кончилось просто
неприятным разговором.
Курт утверждал, что в детстве одинаково хорошо владел обеими
однако отец побуждал его больше использовать правую, опасаясь, что сын
вырастет левшой. Так оно и случилось.
Уже с детства Курта стали одолевать самые разнообразные недуги. Помимо
гиперактивности, он страдал хроническим бронхитом. В восьмом классе у него
также было выявлено небольшое искривление позвоночника, которое
впоследствии усилилось из-за веса гитары. Курт утверждал, что проблема
исправилась бы сама собой, если бы он был правшой.
Безмятежному детскому счастью Курта пришел конец в 1975 году, когда
родители развелись. Венди утверждала, что решила развестись, поскольку Дон
очень редко бывал дома, предпочитая проводить время за игрой в бейсбол и
баскетбол, судя матчи или тренируя новичков. К тому же, она вообще
сомневалась, любила ли она его когда-нибудь. Дон противился разводу,
однако оба потом признавались, что использовали детей в войне между собой.
Так или иначе, но с этого времени Курт совершенно изменился. <Он стал
угрюмым, - вспоминает Венди, - злым и насмешливым>. На стене своей комнаты
он написал: <Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама
ненавидит папу, здесь есть отчего загрустить>. Внизу он нарисовал мозг,
над которым располагался большой знак вопроса. Этот рисунок сохранился до
сих пор, так же как и логотипы LED ZEPPELIN и IRON MAIDEN.
Судьба Курта повторяет здесь судьбу множества его сверстников. К
середине 70-х годов уровень разводов резко взлетел вверх, увеличившись
вдвое за десятилетие. Детям из распавшихся семей предстояло пережить не
мировую войну и не экономическую депрессию. У них просто не было семьи.
Соответственно, каждый боролся в одиночку.
Курт говорил, что тогда из его жизни словно бы ушел свет, который он с
тех пор никак не мог обрести. <Я помню. что внезапно стал другим
человеком, не заслуживающим ничего хорошего. Я чувствовал, что не могу
больше нормально общаться с другими ребятами, потому что у них были
родители, а у меня нет>. И он продолжает: <Я был зол на своих родителей,
что они не смогли разобраться со своими проблемами. Все свое детство после
их развода я как бы стыдился своих родителей>.
Однако отчуждение Курта от родителей, и более всего от отца, началось
еще до развода. <У меня не было ничего общего особенно с отцом, -
вспоминал Курт.
– Он хотел, чтобы я занимался спортом, а я не любил спорт,