Я же врейза
Шрифт:
Похититель поздоровался с женщиной, которая разрыдалась. Они вместе скрылись за дверью.
Селенка потеряла интерес к преследованию и подглядыванию. Пусть уж лучше снедь и деньги достанутся несчастным людям, чем всемогущим врейзам, у которых, наверное, всего полно и без даров матушки Аглаи. А если чего-то не хватает -- так что им стоит взять да сотворить необходимое?
Она не таясь зашагала по дороге к городу. Почему-то мысли о подношениях никак не хотели покинуть её голову. Хорошо, пусть подарки означают всего лишь
Селенка так задумалась, что не услышала шагов за спиной и чуть не подпрыгнула, когда тяжёлая рука легла ей на плечо.
Селенка резко повернулась и без всякого страха посмотрела на того, кто так бесцеремонно прервал её мысли. Отчего-то она была уверена, что никто ей не может навредить этой ночью, пусть даже и в безлюдной темноте.
Перед ней стоял вороватый верзила.
– Господинка?..
– удивился работник.
– Что вы делаете здесь, на дороге?
– Гуляю, - буркнула Селенка, сбросила тяжёлую мозолистую лапу и пошла быстрее.
Как же легко догадаться о том, что думает человек, по его шагам! Сначала работник шёл спокойно, раздумывая: то ли проводить, то ли пойти в другую сторону. Потом, видно, в его голову пришли мысли -- а не видела ли пронырливая любительница ночных прогулок, куда делись дары её матушки? Шаги стали сбивчивыми, короткими, а дыхание быстрым и хрипловатым. Ага, испугался. Кому захочется лишиться правой руки за воровство?
– Я ничего не скажу родителям, - сказала Селенка.
Теперь пришёл черёд работника остановиться от неожиданности.
И что ворюга сделает? Бросится перед ней на колени, станет благодарить? Или наврёт с три короба, мол, спутал мешки?
Но работник обогнал Селенку и встал на пути. Горячо заговорил:
– Прекрасная господинка! Вы прочли мои мысли! Знать, и вправду вы дочь веллы! Прошу вас, выслушайте меня!
Почему-то захотелось -- в первый раз за всю жизнь!
– оказаться отпрыском дневной волшебницы, не такой, как все, а особенной. И Селенка, задрав нос к луне, проговорила важно, как это делали все знатные и чиновные люди в Велиполе:
– Я знаю, что ты скажешь. Твоя пожилая родственница не может работать на мызе и голодает (ну не стал бы верзила целовать руку посторонней старухе). А работник угодил рукой в молотилку и теперь умирает от антонова огня (батюшка Геройт неделю назад решил судиться с горожанином, продавшем ему неисправный механизм).
Детина действительно бросился пред ней на колени и завопил:
– Господинка велла! У меня нет даров, но я готов отслужить вам жизнью, только...
– Я же сказала: никто не узнает, -
– А чудес творить не умею, ибо я хоть и велла, но воспитана людьми.
Ну разве могла она представить, что когда-нибудь сказанёт такое?!
А работник понёс какую-то чушь. Должно быть, с перепугу. По его словам выходило, что горожане совсем заели селян поборами, платят мало, гнобят до голодной смерти. И нет на них управы. Так не могла бы светлая велла замолвить словечко перед могучими волшебницами, хранительницами солнечного дня?..
Селенка утвердилась во мнении, что работник вовсе не ворюга. И вообще очень даже не плох: добрый, справедливый... и красивый.
В этот миг зоркий взгляд Селенки различил далеко впереди конную группу. К ней примкнули двое в чёрных плащах и масках, с громоздкой поклажей на плечах.
Да что же это такое? Прямо ночь мешков...
Незнакомцы привязали их к сёдлам, и всадники помчались по дороге.
Селенка без слов схватила работника за рукав и увлекла за высокие кусты. Вот отчего-то почудилось ей, что встреча с этими всадниками может оказаться небезопасной.
Конные стрелой пронеслись мимо. Ветер вслед за ними утащил чей-то слабенький крик.
– Торанд...
– прошептал работник.
– Что?
– спосила Селенка.
Как-то так получилось, что её макушка оказалась под мышкой у верзилы, а стан - в кольце его лапищ.
– Меня зовут Торанд, - так же тихо сказал работник.
– Вот что, Торанд, - заявила Селенка.
– Я пойду домой городской дорогой, а ты ступай, как шёл, полями.
– Хорошо... господинка... светлая велла...
– забормотал вконец сконфуженный Торанд.
– Прошу извинить... простить...
– Помиловать, - ехидно подсказала Селенка.
– Помиловать...
– послушно отозвался Торанд и почему-то совершенно разонравился Селенке.
Она пошла вперёд, но остановилась. Подумала, сняла шаль и протянула её Торанду, который стоял недвижно и печально смотрел вслед Селенке.
– Это для твоей матушки, - сказала она.
3
Конечно, Селенка проспала всё утро. Сквозь сон слышала звуки, похожие то на крик, то на плач. А очнулась под пение рожка стражников и конский топот. Дом был пуст, только заплаканная кухарка притулилась возле холодной печи.
Она-то и поведала страшную весть: сестрицы Витольда и Мелинда исчезли прямо из кроватей, матушка Аглая свалилась без чувств и до сих пор пребывает в этом состоянии в своей спальне. Схвачен работник, который обычно помогал конюху. У него нашли шаль из пуха, принадлежавшую Мелинде.
Селенка похолодела: так вот кого несли в мешках чёрные всадники, вот чей крик слышала она...
Но при чём здесь Торанд?.. Селенка ринулась в матушкину спальню. Аглая лежала, покрыв лицо мокрой салфеткой и так жалобно вздыхала, что у Селенки чуть не разорвалось сердце.