Я живой!

Зырянов Антон Юрьевич

— А-а-а, — мертвяк грозно зарычал и, бросился на Кота, но тот сделал полушаг назад и рубанул вакой наискосок, срубив напавшему обе руки, затем изящно вывел руку вправо и молниеносно, без замаха, обезглавил его.

Зевс больше шел в рукопашную, лишь изредка отмахиваясь мечом. Он легко уходил от вялых атак медлительной нежити, выбивая из ходячих дурь кулаками, защищенными тактическими перчатками из кевлара, с металлическими накладками на костяшках. Головы мертвецов разлетались от жестких, быстрых, хорошо поставленных ударов как спелые арбузы.

Бер

не любил играть с врагом — независимо от того дышит он или же прекрасно обходится без воздуха. Шаг — удар. Попытавшийся заслониться рукой мертвец падает, лишившись конечности и головы. Уход в сторону, резвый живчик проносится мимо и перелетает через подставленное бедро и падает на живот. Удар в основание черепа…

Огромные фигуры двигались с невероятной для людей скоростью. Мельтешение клинков, хлесткие удары, хруст костей, шлепки падающих на землю ошметков плоти, отсеченных голов и конечностей — вот и вся музыка, сопровождавшая этот завораживающий танец смерти воинов-гигантов, будто сошедших со страниц древних былин и легенд.

— Чисто! — доложил Кот по внутренней связи.

— Чисто, — эхом отозвался Зевс.

— Чисто, — сказал Бер, оглядывая побоище. Ни одно из изувеченных тел не шевелилось, мертвецы вели себя так, как и положено нормальным покойникам — лежали себе тихонечко и воняли.

— Эй, там! Сергей! — крикнул командир, сняв шлем и повернувшись к зданию. — Ты жив? Выходи, мы друзья!

Серега.

Некрополь. Пивзавод. Времянка.

Сюрпризы бывают приятными.

Что делать, если ты заперт в комнате с только что застреленным тобою товарищем, а снаружи ожидает целая стая голодных мертвецов? Правильно — пить: за батареей, к которой Абрек приковал себя, притаилась фляга с самогоном.

— Эх, дружище, — протянул я, доставая заначку и стараясь не смотреть на мертвого товарища. — Мне жаль, что все так вышло… За тебя, брат.

На улице происходила какая-то возня — хрипы, чей-то недоуменный рык и невнятное бормотание — плотно закрытая дверь мешала понять, что же там происходит, но, если честно, мне было наплевать, что там затеяли эти мешки с костями. Ну, подумаешь, нежить устроила потасовку — событие редкое и веселое, но мною виденное, и из-за него я рисковать своим филеем не буду — мое любопытство имеет разумные границы.

Я приложился к фляге. Обжигающее, противное, непонятно на чем настоянное пойло ошпарило язык с нёбом, глотку, а затем и пищевод.

— Ха-а-а-а, — хрипло выдохнул я и приложился еще раз, для поднятия настроения.

Если честно — стало легче. Я привалился к стене и достал сигареты.

— Ничего, — буркнул я уверенно, выдохнув тонкую струю сизого дыма. — Прорвемся, не впервой…

Возня снаружи стихла, но мне до этого не было ровным счетом никакого дела. Наверное, помирились — кто ж их знает?

— Эй, там! Сергей! — Раздался с улицы чей-то властный басок.

Я поперхнулся очередным глотком, отчего самогон вылетел изо рта, как вода из дыхательного

отверстия кита. Мне вдруг ярко представился мертвец, который додумался до того, чтобы хитростью выманить из моего убежища. Вот он стоит, из ноздри торчит червь, а он так озорно подмигивает остальным, мол: «Ща-ща, пацаны, я его пригружу…»

От этого видения меня слегка замутило, и я недоверчиво уставился на фляжку — уж не на мухоморах ли настояно пойло?

— Сергей, мы заходим! — раздался тот же голос, но уже не с улицы — говоривший прошел в здание. — Не вздумай стрелять — мы друзья.

«Откуда он знает мое имя?», — подумал я и закричал:

— Слышь, а ты кто такой? И кто это «мы»?

— Меня прислал Дед, — долетело снаружи. — Я здесь с двумя другими чистильщиками. Мы здесь, чтобы помочь тебе найти подругу.

Док.

База «Лаба».

Ошибки нужно исправлять.

Когда-то Валентина Петровича никто не хотел принимать всерьез. Ну, подумаешь, светило науки, ну, подумаешь, ученая степень, ну, подумаешь, к его мнению прислушиваются специалисты со всего мира… В нашей стране он был таким же, как и все: нужен — служит, не нужен — в жопу его, пусть сам крутится, как может.

Но он был нужен этим тупым солдафонам — пообещал им нечто большее, чем оружие массового поражения или нитевидный вирус, способный погубить все живое на планете… Он предоставил воякам возможность обзавестись армией совершенных солдат, которые смогут выжить даже в радиоактивной пустоши и не умрут от заражения.

Док не знал, что пока он занимался исследованиями, целая исследовательская группа рылась в его «мусоре» — в генетических отходах, которые он передавал ассистенту, а тот должен был проследить за уничтожением опасных материалов. Именно этим умникам отечественные вооруженные силы были обязаны мощным, страшным, смертоносным биологическим оружием…

Именно этим необоснованно-амбициозным идиотам человечество обязано Новым Миром, в котором быть живым — опасно и страшно…

Док ждал вестей, нервно курил и каждые две минуты смотрел на часы. Он верил, что Бер доставит мутанта живым, а не по частям, как в прошлый раз. Быть может, тогда он сможет хоть как-то исправить последствия трагедии, к которой был частично причастен… Как же он надеялся на то, чтобы слухи солдат о похожем на Невероятного Халка монстре подтвердились. Мутант мог быть ключом к спасению агонизирующей планеты.

Валентин Петрович во всем винил только себя. Себя и никого другого. Тяжелая ноша давила на ученого каждое мгновение, когда он не был занят научной работой или делами базы. Хорошо хоть верные уберы* почитали Валентина Петровича и признавали его несомненный авторитет.

Стресс заставил измененные U-Вакциной организмы подопытных работать с потрясающим для бойца КПД — ни одного из них не инфицировали, никого не порвали на части.

Стресс — вот тот природный детонатор, который должен был дать ускорение развитию.