Я живой!
Шрифт:
Две недели прошло с той ночи, как база, дававшая людям убежище и приют вот уже восемь лет, превратилась в лагерь для военнопленных. Смерть и насилие царили в Оплоте. Новые хозяева не церемонились с пленниками и обращались, как со скотом.
Еще в первую ночь всех стариков собрали в одном здании — это был большой ангар, в котором раньше, до пандемии, стояли грузовые автомобили доставки строительных товаров.
Люди почуяли неладное и попытались защитить своих отцов и матерей. Они самоотверженно бросились на захватчиков без оружия — кто с просто с голыми руками, кто с камнем… И,
Как ни старались люди задавить ночных демонов численностью, у них ничего не вышло — каратели быстро и беспощадно подавили мятеж. Снова загрохотали автоматные очереди и выстрелы карабинов, смертоносный свинец начал рвать бегущих людей в клочья. Кто-то рухнул на колени, кто-то свалился плашмя, кто-то, получив пулю, продолжал бежать кривясь от боли.
Сотни против двадцати четырех…
Когда бегущие сзади, спотыкаясь о мертвые тела, добрались-таки до воинов, они позавидовали мертвым.
Нелюди быстрыми тенями проносились мимо атакующих, звериной силы удары убивали и калечили, раскалывали черепа и проламывали грудные клетки. Когда казалось, что какая-то группа людей начинала брать верх над одним из монстров, к нему тут же на выручку приходил один из собратьев и вдвоем они быстро расправлялись с нападавшими, буквально разрывая их на части.
В кровавой бойне выделялся один воин (если к этим звероватым убийцам можно применимо такое слово) — страшный, возвышающийся даже над рослыми товарищами, огромных размеров монстр. Он царствовал на поле брани, словно древний бог войны, питающийся душами павших в бою смертных. Два огромных мясницких тесака в его руках сверкали в свете вышедшей посмотреть на побоище Луны. Своим примитивным оружием он буквально расчленял отчаявшихся людей, делая молниеносные выпады, без замаха срубая руки и головы, вспарывая животы. Это был его праздник, и именно его жуткая улыбка была последним, что видели его несчастные жертвы.
Когда немногие оставшиеся в живых люди без сил рухнули на холодный, скупо припорошенный снегом и щедро залитый кровью бетон, умерла последняя надежда на сопротивление. Больше никто не пытался сражаться. Жители базы смирились со своей участью…
Когда предсмертные крики погибающих стариков стали доноситься из-за стен ангара, многие плакали, кто-то зажимал руками уши, чтобы не слышать ужасных воплей, а кто-то просто смотрел куда-то, сквозь других пленных — их рассудок навсегда оставил бренное тело и вернулся туда, где все хорошо, где близкие рядом, где смерть — только снаружи, за неприступными стенами базы.
Позже страшные существа вернулись в огромный склад, где держали пленников. Один из них обвел властным взглядом напуганных людей, после чего начал выбирать.
Одежда лидера — а никто не сомневался, что это был именно предводитель чудовищ, так обходительно и вежливо держались с ним остальные монстры — была утеплена собачьими шкурами, грубо, но крепко притороченных к старому тряпью. И пусть все страшные воины тоже были облачены в песьи «меха», у этого монстра шкуры были самые красивые, самые… респектабельные, что ли.
Выражение лица (если покрытую замысловатым узором черных вен серую физиономию с жуткими глазами, мощными
Когда подручные странного существа утащили, по меньшей мере, семьдесят молодых (не старше двадцати пяти лет) мужчин и женщин, монстр повернулся к людям широкой, чуть сгорбленной спиной и небрежно бросил подчиненным: «Остальных — в расход».
Пленные даже не успели толком понять, что происходит, когда в помещение хлынули страшные, свирепые воины и начали, с деловитостью забойщиков, убивать людей. Впереди всех темным вихрем ворвался рослый монстр с двумя огромными тесаками в руках…
Когда крики жертв стихли, Вожак, который, похоже, не знал, что такое отдых, начал обращать отобранных им людей. Он собрал на пустыре (бывшей автомобильной стоянке) дрожащих от холода и страха пленников и произнес перед ними короткую речь.
— Моя кровь — это дар, — вещал он властным голосом. — Приняв её, вы забудете о страхе, страданиях и боли. Вы познаете силу, о которой даже не мечтали раньше и обретете семью… Взамен мне нужно лишь благодарное послушание.
После неожиданно пафосной речи, Вожак полоснул себя длинным охотничьим ножом по ладони, а страшные воины тем временем стали по одному подтаскивать к своему лидеру будущих пасынков…
Ужасные существа оставили в живых не только тех, кого обратили. Им нужны были рабы — да и запас мяса когда-нибудь, да закончится. Хотя, в еде теперь недостатка не было.
Детей, коих на базе тоже было немало, Вожак тоже решил обратить.
«Если что-то пойдет не так, или сопляки не выдержат — просто перебью их, и все…», — просто рассудил мутант, решая участь младшего поколения.
Дождавшись, когда Василий уснет (а спал он, скажу я вам, как былинный богатырь), я включил ноутбук, воткнул в него флешку и вставил в уши наушники.
Неделю я канючил у местных различные девайсы — заклеенные медицинским пластырем планшетные компьютеры, лэптопы, даже обнаружил у фермеров несколько рабочих моноблоков в относительно хорошем состоянии — но, все таки, нашел нужные мне кодеки, которые и установил на васин ноутбук.
Не знаю, что толкнуло Дока на создание аудио-дневника, но, судя по виноватой интонации, с которой он бубнил, записи были его личной исповедью перед самим собой. Знаете, как говорят — все маньяки в глубине души испытывают глубочайшее чувство вины и искренне желают, чтобы их поймали. Может быть и Док желал, чтобы кто-нибудь узнал его секреты, чтобы наказал его за содеянное?