Я живой!
Шрифт:
— Смотри на дорогу, — Калым заметно нервничал. Он то и дело смотрел по сторонам, часто курил и вообще, был на взводе.
С заднего сиденья раздался смачный храп.
— Да вы там что, в край ох…ли? — заорал Калым, не выдержав внутреннего напряжения.
Братья Орловы, двое здоровенных белобрысых детин, похожих друг на друга, как две капли, с удивлением уставились на шефа. Два года назад торговец выкупил их у вояк, когда приезжал в Село за солярой. Бойцы собирались вздернуть братьев — они, как оказалось, в течении года воровали с фермы кур и прочие «ништяки», вместо того, чтобы батрачить фермером
— Да мы это, Калым, мы… — начал оправдываться Семен.
— Мы ж так, покемарить мальца, — поддержал брата Костик.
— Я, б…, вам дам, покемарить! — не унимался торговец. — Еще один косяк — вылетите из машины на х…! Побежите за прицепом.
Братья недовольно завозились, деловито проверяя АКСУшки, отсоединяя и прищелкивая рожки, да так и остались сидеть с оружием в руках, сделав до жути сосредоточенные физиономии, как у коммандос из старых голливудских боевиков.
Резкий толчок сначала заставил людей дернуться вперед, а затем вжаться в спинки кресел. Автомобиль начал набирать скорость.
— Стоять! — крикнул Калым, наблюдая в зеркало заднего вида, как удаляется прицеп с грузом…
Мало кто из живущих ныне людей помнили Шныря. Невзрачный попрошайка, вечно канючащий мелочь и сигареты — личность, не самая достойная внимания. Люди вообще редко запоминают ничем не примечательных субъектов, а таких, как Шнырь — и подавно.
Но если бы кто-то и вспомнил забитого чмошника, вряд ли узнал бы его теперь, когда он стал Вожаком: безжалостным, хитрым, не знающим страха убийцей, обзаведшимся стаей.
Да и внешне бывший доходяга изменился так кардинально. Подкожный жир, обновленный организм довольно быстро переработал, сжег. Поглощаемая пища тут же шла на наращивание мышечных волокон. Даже строение скелета менялось — мутанту такая трансформация поначалу доставляла невероятные мучения, но и к боли он привык. Боль напоминала ему, кем он был. Она же напоминала ему, кем он стал, и кем еще может стать. Муки плоти были незначительной платой за расставание с жалким, нелепым прошлым недочеловека. Мутант становился сильнее, тяжелее, выше, каждая съеденная собака, крыса или голубь меняли его тело, совершенствовали его, делали сильнее. Да и теперь, когда пасынки были не так глупы, как сначала, и снова могли пользоваться оружием и понимать простые приказы, стало значительно легче добывать еду. Вот только тело требовало другого мяса. Монстр это чувствовал.
Тот Шнырь — попрошайка, отирающий столики в баре «Простреленная Голова», вечно клянчащий выпивку и жратву у посетителей, тот жалкий, трусливый человечишка умер. Его больше не было. Шнырь умер тогда, в крови и блевотине, в своей вонючей дыре. Испустил дух и закрыл глаза… А возродился уже совсем другим существом. Не человеком, но кем-то более совершенным.
Пасынки
Но Отец хотел получить новых пасынков. Дима и Арсен дико ревновали, но он успокоил их, убедил, что они всегда будут оставаться для него первенцами, его любимыми детьми.
— Повторяйте за мной, — тихо прорычал Вожак, когда автомобиль миновал пригорок, за которым они прятались, и выскочил из укрытия. Пригибаясь к самой земле, он метнулся к прицепу. Пасынки последовали его примеру.
— Взяли, — скомандовал Вожак, хватаясь за низ прицепа и, упершись ногами в мокрый от ночного дождя асфальт, что было сил потянул на себя, заставляя гипертрофированные мышцы рук бугриться. С секундной задержкой молодые мутанты повторили его маневр.
Расчет вожака оказался верен — крепление не выдержало, и освободившийся от тяжелой ноши автомобиль рванул вперед.
Мутанты замерли, укрывшись за накрытым тентом прицепом. Дима и Арсен взяли оружие наизготовку…
— Не выдержала наша старушка, — сказал Миха, с досадой стукнув по рулю.
— Заткнись, — грубо перебил водителя Калым. — Сёма, Костик — идите, проверьте, что там.
— Да ясно что — сцепка не выдержала, — ответил Семен, не самый сообразительный (точнее самый несообразительный) брат.
— Молчать, б..! Быстро на улицу! — сорвался на крик Калым.
Предчувствие опасности с новой силой вцепилось сознание. Торговец уже был готов бросить ко всем чертям проклятый груз, но профессиональное качество, присущее всем без исключения барыгам, удержало его от бегства. Этим качеством была жадность.
— Ну что они там копаются? — Калым нервно теребил мочку уха — казалось, он на грани.
— Шеф… э… что-то их не видно, — растерянно сказал Миха, поглядев в зеркало заднего вида, открыв дверь, высунулся, чтобы посмотреть получше.
— Заводи мотор, — Калым сорвался, глаза горели безумных страхом, казалось они беззвучно кричали: «Я знал, что так будет! Я чувствовал». — Заводи, пусть дебилы сами выкручиваются…
Калым не успел понять, что произошло. Миха просто исчез — мелькнули ноги в драных китайских кроссовках (у дельца было много обуви — на такой товар всегда будет спрос, так что, в начале своей мародерской деятельности, он затарился им по полной) и на его место в салон влезло…
Назвать существо человеком можно было только с большой натяжкой: серое лицо, покрытое паутинками черных вен, массивное, мощное тело, глаза бешеные, красные от лопнувших капилляров, зрачки пульсируют, сокращаясь в бешеном ритме.
— Привет, — прорычал монстр и, ухватив торговца за шиворот, выдернул его из автомобиля. Калым боялся пошевелиться. Он был в таком ужасе, что даже не попытался выхватить из кобуры пистолет, пока его куда-то тащили…