Я живу не по уму, а как сердце мне велит
Шрифт:
– Это не самое главное в отношениях.
– А что по-твоему самое главное?
– Гармония в постели. Ты же еще не старый, у тебя есть потребности.
– Потребности, которые ты прекрасно удовлетворяешь.
– Угу, даже сесть сверху не смогла.
– Вот далась тебе эта поза.
– А она не единственная.
– Я уже обещал тебе, что мы попробуем все. Обещал?
– Да.
– Вот и попробуем. А когда удостоверимся, что с тобой все в порядке, сразу же сообщим близким, что у нас отношения.
– Боренька!
–
– Я не смогу долго это скрывать. Вот сейчас я везу тебя домой, а все, что мне хочется, это вернутся к себе домой и отвести тебя в спальню.
– Боря!
– Она пытается придать голосу строгость.
– Что Боря, солнышко мое?
– Ты можешь остаться …
– Это не тоже самое, ты же понимаешь?
– Да, Борь.
– Но я не буду тебя торопить. Сначала ты удостоверишься, что мне никто больше не нужен, что с тобой все в порядке, а потом мы объявим родным, что вместе, и ты переедешь к нам домой.
– Боря?
– Да, да. Я заранее тебе говорю наш план, чтобы ты знала, что будет.
– Ты слишком уверен во мне.
– Разумеется. Я же знаю тебя. Ты моя сладкая девочка!
– Я очень надеюсь, что не разочарую тебя.
– Не разочаруешь.
Она перехватывает его ладони, подносит к лицу, прижимается.
– Лучше тебя никого нет!
– Тоже самое я могу сказать про тебя.
Он оглаживает ее скулы.
– Поедем, тебе нужно пораньше лечь спать.
– Да, конечно.
Ни он, ни она не видели, как встала на место тюль на кухне. София Марковна отошла от окна. Мрачная. Яков Михайлович тут же заметил перемену в супруге.
– Соня?
– Яш, ну что ты хочешь услышать?
– Что ты там увидела?
Женщина подходит ближе, оглядывается по сторонам, нет ли внуков и шепчет, усаживаясь рядом с мужем.
– Любит он ее, Яшенька, любит.
– Ну так что ж делать-то родная? Давно мы об этом знаем.
– Вернулась она, теперь жди беды.
– Да почему же сразу беды, Соня?
– Ну а как? Вспомни, сколько времени он тогда в себя приходил, когда она его бросила.
– Мы же теперь знаем причину.
– Тогда одна причина была, теперь другая будет. Не будет она с Боренькой жить, не будет. Сам же видел, как будто статуя, не живая.
– Да боится она. Нас скорее всего.
– Нас-то чего бояться? Нет, Яшенька, мы не причем. Не хочет она с ним быть.
– Сонь, почему ты сомневаешься в ее чувствах?
Женщина сглатывает.
– Не знаю, Яш, ну как можно было не увидеть, что Ромочка вылитый Боря?
– Не приглядывалась может, тем более, если была уверена, что от насильника родила.
– Яш!
– Что, родная? Ты думаешь, я не видел жертв насилия за свою долгую работу?
– Видел, что уж там, видел.
– Для любой это шрам на всю жизнь. Ты же слышала? Она говорила только про Рому, что рада, что мы будем общаться. Наверное, считает себя прокаженной.
– Столько лет прошло, Яш.
– Ну и
– А как же Боря? Поиграет с ним снова, да бросит.
– Боря взрослый мужчина, сложно будет с ним играть. А вот если она ему нужна, то он должен сделать все, чтобы она была счастлива.
– Я думаю только о Боре, я хочу, чтобы он был счастлив.
– Его счастье с ней. А для этого она тоже должна быть счастлива.
София Марковна лишь вздыхает.
Глава 19.
Борис провожает Веронику до дверей, притягивает в объятия.
– Я поеду, малышка, а то родителям еще домой добираться. Я позвоню тебе попозже, хорошо?
– Да, звони конечно.
– В девять ты же еще не будешь спать?
– Нет, еще не буду.
– Но я надеюсь, что в кровать ты уже ляжешь, тебе надо хорошенько отдохнуть.
– Да, мой командир, в кровать я лягу.
Он улыбается.
– До завтра, малышка.
Вероника проходит в квартиру, раздевается и следует в ванную. Мельком бросает взгляд на часы, у нее есть хотя бы полтора часа, чтобы понежиться в ванной. Сегодня она хочет сделать эпиляцию, везде. А потом долго-долго нежиться в теплой водичке.
Борис же возвращается домой, в квартире удивительная тишина.
– Мам, пап?
– Мы в кухне, Борь.
Заходит, улыбается.
– Мам, сегодня был настоящий пир.
– Ей понравилось?
– Конечно же, разве ты сомневаешься.
– Мне показалось, что Вероника была напряжена.
– Да, она считает себя виноватой.
Яков Михайлович кивает жене.
– Вот видишь, я же говорил, что все не так просто. Борь, у тебя серьезные намерения?
– Да, мне нужна эта женщина.
– Почему вы не хотите рассказать об этом детям?
– Вероника считает, что еще рано. Да откровенно говоря, она считает, что это никогда не будет вовремя.
– Борь?
– София Марковна с изумлением смотрит на сына.
– Она ранена, мам. Этот урод испоганил ей жизнь.
– Ты собираешься с ней нянькаться?
– Да, собираюсь. И я надеюсь, что вы поддержите меня в этом.
– Мы хотим тебе счастья.
– Мое счастье рядом с ней. Другой мне не надо.
Отец вмешивается.
– Тогда борись за свое счастье! Борись!
Борис лишь кивает. Разумеется, он будет бороться. В конце концов, у Вероники не останется никаких сомнений, быть с ним — это самое лучшее!
Она ждала его после спектакля, Борис подошел к гримерке.
– Борь?
– Да, моя сладкая. Извини, я смог подъехать только к окончанию спектакля, сложная была пациентка.
– Ты бы мог просто позвонить, Борь, -она заводит его в гримерку, оглаживает скулы, вглядывается в усталые глаза.
– Ты устал, Борь.
– Ну так и что? Завезу тебя домой и тоже поеду отдыхать.