Я живу не по уму, а как сердце мне велит
Шрифт:
– От удовольствия не умирают, солнышко, я буду тебя так нежить и любить постоянно.
– Да, Боренька.
– Тебе же было хорошо?
– Ты еще сомневаешься?
– Она возится в его объятиях, устраиваясь удобнее и прижимаясь сильнее. Он оглаживает ее спину.
– Просто решил переспросить. Каждый твой оргазм я ощущал своим членом. То, как ты сжимала меня — это ни с чем не спутать!
Она смущается и прячет лицо у него на груди. Он улыбается в ее макушку.
– Ты моя девочка. Сладкая.
Она
– Я ведь не смогу остаться, малышка, но тебя убаюкаю.
– Борь?
– Я знаю, что сейчас ты в полной истоме, после таких интенсивных занятий любовью тебе хочется спать. Правда же?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Я вижу, золотко мое. Потому дождусь, пока ты заснешь и поеду. Но завтра утром тебе нужно будет поехать со мной в клинику.
– В клинику, Борь, но зачем?
– Мне нужно тебя посмотреть на кресле.
– Ты заедешь?
– Да, я заеду в половине восьмого, ты будешь готова?
– Да, конечно. Я спущусь вниз.
– Вот и славно. А теперь закрывай глазки и засыпай, хорошо.
– Ты не уйдешь, пока я не засну?
– Не уйду, маленькая моя. Не уйду.
Он целует ее в лоб, ждет, пока Вероника прикроет глаза, нежно укачивает. Она плывет в своей истоме, кажется, что каждая ее клеточка сейчас расслаблена, занежена, залюблена. Он ждет, пока она заснет, лежит еще некоторое время, охраняя ее сон, а затем аккуратно перекладывает свою малышку на подушки, накрывает одеялом, нежно убирает волосы от лица, касается легким поцелуем ее щеки. Спешит в душ, одевается и уезжает.
Вероника просыпается лишь на рассвете, звонит будильник, она не помнит, чтобы его заводила, выключает, и лишь затем вспоминает, что обещала Боре поехать в клинику. Наверное, он и завел ей будильник перед уходом. Она лениво поднимается, каждая клеточка помнит его присутствие, Вероника принимает душ, одевается, завтракает. Отвлекается на звонок телефона.
– Доброе утро, Борь!
– Доброе утро, сладкая моя. Ты ведь готова со мной поехать?
– Я завтракаю, уже надо спускаться?
– Нет, я буду у тебя минут через десять.
– Я спущусь вниз.
– Буду ждать тебя.
Он действительно ждет ее во дворе у машины. Вероника тянется к его губам с поцелуем, шепчет.
– Доброе утро, родной.
– Доброе утро. Как спалось?
– Он помогает ей удобнее устроиться в машине.
– Спала без задних ног. Никогда не испытывала такого расслабления.
– Нам надо чаще практиковать близость.
Вероника краснеет будто маков цвет. Борис смеется.
– Ты удостоверилась, что с тобой все в порядке?
– Да.
– Шепчет она.
– Только мне надо попробовать еще и сверху.
– Обязательно попробуем. Но для начала я должен тебя посмотреть. Я не хочу
– Я не испытываю никакого дискомфорта.
– Да, я знаю, но все-таки надо удостовериться.
– Я совсем не против. Осмотри.
Они подъезжают к клинике, Борис помогает Веронике выйти из машины. И тут же замирает. Ехидный голос говорит.
– Смотри-ка, Борюсик, а ты все еще ее потрахиваешь?
Он разворачивается, краем глаза видит, как вздрагивает Вероника. Подходит ближе и говорит.
– Заткнись, Дима.
– Что такое я сказал? Ты же у нас вроде прилично женатый на еврейке, преуспевающий доктор. А что же в твоей машине делает эта краля?
– Заткнись!
– А чего мне вдруг затыкаться? Ты разве не знаешь? Она переспала со всеми режиссерами в этом городе. Да и говорят не только в этом. А еще с продюсерами.
– Какая же ты мразь, Вяземский.
– Что?
– Тот делает недоуменное лицо. Но Борис уже разворачивается, берет Веронику за руку и уводит. Женщина идет будто истукан. Ему даже на миг кажется, Вероника вообще ничего не видит вокруг. Борис заводит женщину в свой кабинет, выпроваживает медсестру:
– Верочка, я пока занят буду, давайте без меня.
– Да, Борис Яковлевич.
Мужчина стягивает ее шубу, усаживает на кушетку, присаживается перед ней на корточки и очень тихо шепчет:
– Почему ты его испугалась?
Вероника сглатывает, как будто приходит в себя. Шепчет.
– Это не правда про режиссеров.
– Я и не сомневался в этом. Вяземский идиот. Но ты испугалась не этого.
Вероника чуть качает головой.
– Давай не будем.
– Будем, Вероника, будем. Почему ты его испугалась?
Она сжимает кулаки, молчит. Борис усаживается рядом, притягивает ее объятия.
– Просто скажи мне, Вероника. Пожалуйста.
– Не заставляй меня, пожалуйста.
– Это он тебя изнасиловал?
Та дрожит, но выбраться из его объятий даже не пытается. Борису больше не надо слов.
– Он больше никогда к тебе не подойдет. Я поговорю с ним.
– Не надо, пожалуйста, не надо.
– Сейчас его уже не посадить, не засудить, столько лет прошло.
Женщина же рыдает.
– Нет, пожалуйста, ты не должен в этом мараться.
– Я и не буду. Я хочу лишь тебя защитить. Я припугну его. Я найду способ.
– Нет, Боренька, пожалуйста.
– Она плачет. Но тот лишь усаживает ее к себе на колени да сильнее прижимает к себе.
– Он больше не причинит тебе вреда. Я обещаю тебе это.
– Он может причинить вред тебе!
– Нет, маленькая, нет. Он ничего мне не сделает.
Вероника всхлипывает. Борис продолжает укачивать ее в своих объятиях. Она прижимается ближе и шепчет:
– А я ведь даже и подумать не могла, что он на такое способен.