Я жулика люблю
Шрифт:
— Ой… — Я уставилась на Макара Захаровича широко раскрытыми глазами. — А ведь висел, точно, я помню! Ничего не понимаю.
— Зато я понимаю. — Макар Захарович принялся расхаживать по комнате. — Похоже, прокололись твои бандиты. Что у нас получается? — И он наставил на меня указательный палец, как ствол пистолета.
— Бред у нас получается, — пробормотала я, пребывая в полном ошеломлении.
— Ничего подобного. Из того, что твои запасные ключи посреди всего этого разгрома тихо-мирно висели себе на обычном месте, следуют по крайней мере два вывода. Первый: шмон в пансионате у тебя,
— Да с меня и первого хватит. Теперь замки менять придется, и вообще…
— Поменяешь, разумеется. Надо было это сразу делать, как только вернулась из пансионата, дуреха. Ты слушай меня, а поволноваться потом успеешь.
— Да я слушаю.
— А второй вывод… Вернее, я-то это сразу и предположил, если честно. Не нравится мне что-то твой Вадим. Слишком уж у него образ жизни вызывающий, даже и для частного детектива. Как раз такой тип должен бы жить скромно и не высовываться. Думаю я, дорогая, что сам он все это и подстроил. И тот шмон в твоих вещах, и вчерашний разгром тоже.
— Как это? Зачем?
— Так это. Он же не с первого дня начал вокруг тебя увиваться и миллионы швырять?
— Ну, он мог присматриваться, выбирать, а уж потом решил ухаживать именно за мной.
— Дудки! Ты это свое женское тщеславие знаешь куда себе засунь? — Старик не на шутку разъярился от моей непонятливости. — Он же, по твоим собственным словам, вообще людей сторонился, один гулял да рыбку ловил.
— Половил, и надоело, захотел общества. Моего!
— Хренушки тебе! Ты сама подумай: мужик угорал на работе, да еще и «хвост» ему привесили. Да он просто из осторожности не стал бы лишние контакты заводить, пусть даже и с бабой, пусть даже и с такой симпатичной.
— Тогда зачем же он начал-таки ко мне подкатываться?
— А вот зачем, почему и отчего: ты же ему тогда записку потерянную вернула. Думай, мозги свои куриные напряги! Он решил, что ты — именно ты! — и послана за ним следить. И подцепить на удочку, чтобы он тебе какую-то информацию выболтал. Вроде как Мата Хари, усекла?
— Вы серьезно? Он мог так обо мне подумать?
— Я лично на его месте подумал бы то же самое! — Старик вытер платком раскрасневшееся лицо.
— Выходит, это он, что ли, в моем чемодане копался? И сегодня ночью в моей квартире тоже… он? Сам? — Мне стало жарко, причем уже не от коньяка, а от подобной версии.
— Выходит, — буркнул Макар Захарович. — Но могли и те его «охотнички». Тут оба варианта годятся.
— Как же мне узнать, кто все это устроил?
— Проще простого. Поезжай домой и проверь, на месте ли конверт. И если на месте, вскрой и посмотри, что там за документы лежат. А то берешь неизвестно от кого что попало!
— А если Вадим появится? Ведь это же некрасиво, чужие бумаги читать.
— Некрасиво, заранее прошу пардону, пукать на людях! Ничего страшного, заклеишь обратно, и все дела.
— Он все равно может заподозрить, что я сунула туда нос.
— Ну и пусть
— В хорошенькое же дело он меня втянул!
— Не боись, вывернешься, с божьей и моей помощью. Ты давай езжай к себе, посмотри, а потом привози-ка эти бумаги сюда. Вместе и попробуем разобраться. А наперед головой думай и не верь кому ни попадя, взрослая ведь уже девица!
Вышла я из подъезда Макара Захаровича как сомнамбула и тут же наступила на ногу почтенного возраста даме. На ее гневные вопли я отреагировала идиотской улыбкой и, пятясь, потому что дна угрожающе надвигалась на меня, незаметно сошла на мостовую. Взвизгнули тормоза, я растерянно огляделась, а из чудом успевшей остановиться машины выскочил какой-то тип и присоединил свои крики к тираде разъяренной мадам.
Люди, проходившие мимо нас по улице, стали замедлять шаги, некоторые даже остановились и с интересом наблюдали за развитием скандала. Поняв наконец, что именно моя персона является его эпицентром, я, непрерывно извиняясь на все четыре стороны, растолкала любопытствующих сограждан и побежала прочь. В голове моей царил полный сумбур, мысли прыгали, как вспугнутые кошкой воробьи.
Видимо, я все еще не до конца отдавала себе отчет в своих действиях, ибо не прошло и пяти минут, как я снова на кого-то налетела. Пробормотав нечто невнятное, я уже хотела было обойти потревоженного мною гражданина, как вдруг он схватил меня за руку и удивленно спросил:
— Милка, ты, что ли? Куда скачешь?
Я подняла глаза. Передо мной стоял бывший однокурсник, чьи репортажи я регулярно смотрела в информационной программе «Спектр». Не считая пышных усов, которых в институте у него еще не было, он совершенно не изменился.
— Привет, Саша, как поживаешь? — одним духом выпалила я.
— Нормально, — он оглядел меня с ног до головы. — Ты что такая встрепанная?
— Сашенька, извини, ради бога, у меня масса дел, я тороплюсь. Позвони мне как-нибудь… — Я раскрыла сумку, достала блокнот и кое-как накорябала свой номер телефона. — А может, зайдешь, если время найдется? Днем я обычно дома. Все, извини, мне пора бежать! Чао! — Я сунула ему в руку листок бумаги и понеслась домой.
Моему ангелу-хранителю пришлось в тот день здорово потрудиться, потому что, продолжая пребывать в глубочайшей задумчивости, я переходила улицы на красный свет, чуть не оступилась на эскалаторе и лишь его, ангела, попечением не проехала свою «Киевскую».
Дома я первым делом напилась ледяного апельсинового сока, потом сварила кофе, закурила и, наконец, начала понемногу приходить в себя.
Как только я пыталась думать о Вадиме, рассудок мой поднимал отчаянный бунт. И тогда я решительно отбросила на время все рассуждения и приступила к поискам конверта.
Он оказался на прежнем месте, запрятанный в одну из папок с невычитанными рукописями. Дрожащими от нетерпения руками я осторожно подсунула под заклеенный уголок лезвие бритвы и, по миллиметру продвигая его, вскрыла загадочный конверт. Из него посыпались на стол какие-то газетные вырезки.