Я жулика люблю
Шрифт:
— Помнишь, ты когда-то делал репортажи об одной инвестиционной компании? Из-за которой еще скандал был, не хуже, чем из-за «Эльбруса». Она называлась «Северное сияние».
Саша посмотрел на меня с новым интересом:
— A-а, «Трест, который лопнул»? Так тебе нужно именно это старье?
Я улыбнулась как можно обаятельнее:
— Именно это. Дело в том…
Саша выставил вперед ладонь:
— Все, ни слова боле! Похоже, ты не просто обычный серенький редактор, каким стремишься выглядеть. Но! — легонько стукнул он себя кулаком в грудь. — Я
— Ну что за чепуха, — расхохоталась я. — Трепло же ты, Сашка. Знаешь, как ты умрешь? Погибнешь под лавиной собственных слов.
— Прекрасная смерть для журналиста, — обрадовался он. — А ты будешь погребена под тоннами коммерческой макулатуры.
— Прекрасная смерть для редактора, — улыбнулась я. — Ты мне ролики-то покажешь, телевизирь ты сарафанный?
— Покажу, матушка, покажу, не беспокойтесь, останетесь премного довольны.
— Надо, наверное, разрешение какое-то получить?
— Авек плезир, никаких проблем. Пошли в видеотеку.
Видеотека была очень похожа на обыкновенное библиотечное хранилище, с той только разницей, что здесь в ячейках на полках были не книги, а видеокассеты, а рядом, отделенные перегородкой, стояли несколько столов с мониторами. Саша расписался в журнале, и женщина, одетая в серый халат технического персонала, выдала ему кассету. Мы прошли за перегородку.
— Такие кассеты на обычном видике не идут, — объяснил Саша. — Кодировка другая. Звук-то будет, а картинка фуфу. Ну, давай смотреть.
Темная пауза рокорда сменилась изображением смутно знакомого мне дома, перед которым стоял Саша с микрофоном в руке.
— Где это? — спросила я.
— Остоженка. Они там в цокольном этаже арендовали помещение.
— А, знаю. Там еще поликлиника рядом.
— Да. Тихо, сейчас я начну телевещать.
Репортажи его были короткими, но очень выразительными. Несмотря на то, что это была всего лишь версия, Саша тонко подводил зрителей к пониманию главных законов действия механизма «пирамидального» обмана, с помощью которого у не в меру доверчивых граждан успели за два месяца выкачать кучу денег.
Когда запись кончилась, я некоторое время сидела молча, ошеломленная всем увиденным и услышанным.
— И что скажешь? — вывел меня из задумчивости Сашин голос.
— О, тут много чего можно сказать. Саша, а ты не перепишешь это для меня? Нужно показать кое-кому.
— Все-таки ты из налоговой инспекции, — убежденно сказал Саша, но по лукавому огоньку в его глазах было видно, что он, конечно, шутит. — Будешь отпираться, таинственная ты моя?
— He-а, я просто решила подработать экономическим шпионажем. Так сделаешь?
— А это будет способствовать росту моей популярности?
— Всенепременно. Мне бы с тебя деньги потребовать за скрытую рекламу.
Саша хихикнул:
— Денег у меня никогда нет, как у всякого уважающего себя журналиста. А вот ролики я тебе через полчаса скопирую,
Я вернулась домой, пообедала, вынула из сумки кассету и задумчиво уставилась на нее. Все это прекрасно. То есть, конечно, все это ужасно и является полным безобразием. Но по-прежнему совершенно непонятно, при чем тут Вадим? А уж тем более — я?
Телевизионная сага об инвестиционной компании, растаявшей, как утренний туман или настоящее северное сияние, ничего на этот счет не прояснила. Ох, боюсь, придется мне все-таки рыться в старых газетных подшивках. Но сначала надо отвезти добытую запись моему идейному наставнику, Макару Захаровичу.
— «Money-мания», иначе и не скажешь, — прокомментировал старый чекист и вынул кассету из видеомагнитофона. — Сто раз уже этих доверчивых барашков предупреждали, а они все идут и идут под ножницы этих «пирамидостроителей», да еще и в очередь выстраиваются, когда им впору орать: «Держи вора!» Да, именно мани-мания, — повторил он звучное словцо уже по-русски.
— Но по-прежнему неясно, при чем тут Вадим, — заметила я.
— Значит, наберешься терпения и подождешь, пока он объявится.
— Вы думаете, это счастливое событие все же произойдет в обозримом будущем? Я что-то сомневаюсь.
— Уверен. Если ты в его глазах чиста, он решит, что ты о нем беспокоишься, и даст о себе знать, как и обещал. Если же ты все еще под подозрением… А съезди-ка ты к нему на квартиру! Ты ведь там уже была? Вдруг он там сидит себе спокойненько, да еще и над тобой посмеивается.
Поморщившись, я проглотила это предположение и спросила:
— А как же газеты?
— Я их сам изучу. Все равно мне, старику, нечем заняться. Уж как-нибудь сумею правильные выводы сделать.
Разумеется, я прекрасно помнила, как добраться до Вадимовых хором. И поехала туда, заранее настроившись спокойно воспринять как его возможное присутствие, так и отсутствие. В конце концов, кто я ему такая, чтобы выдвигать претензии? Так, случайная возлюбленная. Единственное, чего бы я могла от него потребовать — именно потребовать! — это объяснений по поводу недавнего разгрома в моем доме. И если он у себя, то пустыми словами ему отделаться не удастся. Я не из тех женщин, которым уши полностью заменили мозги!
Я позвонила в дверь. Со смешанным чувством облегчения и возмущения одновременно услышала за ней чьи-то шаги. Видимо, это отразилось на моем лице, потому что открывший мне дверь совершенно незнакомый мужчина посмотрел на меня с удивлением:
— Вам кого?
— Вадим дома? — ледяным тоном спросила я.
— Какой Вадим?
— Как это — какой? Вадим, частный детектив. Он здесь живет.
— Извините, девушка, — твердо отрезал мой собеседник, невысокий пожилой мужчина в роскошном бархатном халате и модных очках, — это какое-то недоразумение. Здесь живу я, и никакого Вадима здесь никогда не было и быть не могло.