Я жулика люблю
Шрифт:
— Он не придет.
— Откуда вы знаете?
— Мы его от «Арбатской» вели, да он, гад, «хвост» почуял и испарился.
— То есть он вас заметил? Изумительно. Большое спасибо. По гроб жизни вам обязана!
Кирпич вынул из нагрудного кармашка расческу и принялся драть свою густую шевелюру, обиженно зашептав в мою сторону:
— Заметить он нас не мог. Я ж говорю, почуял, сволочь. Недаром его Фантомом прозвали. У него нюх, что у волка!
— Как? — вскрикнула я, начисто позабыв о конспирации. — Вы сказали — Фантом?!
— Да тише вы! — Кирпич зашипел на меня, как проколотая шина. —
Я уже несколько оправилась от шока и попросила:
— Только, пожалуйста, делайте это так, чтобы ваш Фантом не выскочил откуда-нибудь из-за угла и не всадил мне шило в почку. Мне еще пожить охота.
— Само собой, — негодующе прошептал Кирпич. — За кого вы нас держите?
Я не стала уточнять это обстоятельство, просто вышла на вечерний Арбат и побрела на троллейбусную остановку к Дому книги. План мой с треском провалился.
Недаром я тогда сдуру брякнула Макару Захаровичу, что мой загадочный любовник — настоящий фантом. Пальцем в небо? А вот и наоборот, в самое яблочко попала! Если я уцелею в этом водовороте, обязательно выпытаю у старого чекиста, не заставило ли мое творческое воображение работать его сыщицкую смекалку?
Значит, Вадим-Андрей-Фантом почуял опасность и решил от греха подальше в ресторан не идти. Небось посмеялся над своим «хвостом», перекинулся, сделал какую-нибудь хитроумную петлю в двух шагах от «Праги» и скрылся бесследно. И этот Кирпич еще спрашивает, за кого я их держу! Лопухи, они и есть лопухи, хоть и со звездочками на погонах.
Шансы вернуть вкладчикам их взносы упали до нуля. Как мы теперь установим, где этот чертов Фантом прячет настоящие деньги? А мне свидание с ним выпадет только в том печальном случае, если он решит по-тихому прирезать меня «во избежание». Уж слишком много мне теперь о нем известно. Прямо как в старом фильме: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Приятная перспектива, всю жизнь мечтала!
В троллейбусе я встала у большого заднего окна, с внутренним облегчением заметив внушительную фигуру Кирпича, телепавшегося у средних дверей. Но, несмотря на это приятное соседство, я подозрительным оком косилась на всех входящих пассажиров без разбора.
Слава богу, ехать мне было недолго. У гостиницы «Украина» я сошла и направилась по темным дорожкам Украинского бульвара к своему дому.
Сознание того, что лопухастая, но неизменно доблестная милиция меня бережет и охраняет, несколько успокоило мои взвинченные нервы. Доставая на ходу ключи из сумочки, я подошла к подъезду.
И тут от стены отделилась темная фигура и остановилась прямо напротив меня, загородив дорогу.
— Упустили? — ахнул Дядя Ваня, словно не веря своим ушам, и с горестным недоумением повторил по слогам: — У-пус-ти-ли!
Кирпич отчаянно покраснел и бросил на Сокола умоляющий взгляд. Тот развел руками и с виноватым видом сказал:
— Дядя Ваня, так недаром же он Фантом…
— А я хрен с винтом! И я вам не Дядя Ваня, а начальник второго отдела УБЭП, полковник Иван Иванович Пряничников! — рявкнул Дядя Ваня и принялся бушевать.
Сокол стоял неподвижно, вытянув руки по швам, и не сводил с начальника напряженного, подчеркнуто обиженного взгляда. Кирпич же по обыкновению
— Оперативники, трам-тарарам! — кричал полковник Пряничников, весьма умело взвинчивая себя до предела. — Гордость отдела и «способный» стажер, трах-тибидох! Сопляки зеленые! Шэ Холмсы! Нэ Пинкертоны! Лопухи развесистые, подзаборные! Трам! И тарарам! И трам-тарарам! Ф-фу-у… — Он вытер вспотевшее лицо огромным платком, словно выкроенным из парашюта, и грузно опустился в свое начальственное кресло.
Наступила долгая томительная пауза. Кирпич переминался с ноги на ногу, искательно ловя ускользающий взгляд насупленного и распаренного Дяди Вани, а Сокол упорно разглядывал ничем не примечательные электронные часы, висевшие над головой грозного начальника.
Паузу нарушило звяканье фарфора. Леночка тихой мышкой подкралась к локотку Ивана Иваныча и осторожно водрузила на исцарапанную полированную крышку стола огромную чашку чая. От кофе Дядя Ваня был вынужден давным-давно отказаться из-за прогрессирующей полноты и растущего неуклонно вместе с нею артериального давления.
Полковник шумно выхлебал в несколько глотков всю чашку, не жуя проглотил золотисто-прозрачный ломтик лимона и сухо сказал:
— Садитесь, добры молодцы.
Держась очень прямо, ни дать ни взять, Георгиевский кавалер, Сокол опустился на стул, упрямо сохраняя на своем подвижном лице выражение горькой незаслуженной обиды. Кирпич осторожно присел на самый краешек стула и от напряжения слегка развесил губы.
Дядя Ваня покосился на них и невольно фыркнул:
— Работнички! Артисты погорелого театра имени незабвенного Запупень-Пристебаева! Тарапунька и Штепсель!.. Докладывайте, как он умудрился вас засечь?
Упершись неподвижным взглядом в красную, набрякшую от гнева переносицу Иван Иваныча, Сокол зачастил, как занудный радиодиктор:
— Товарищ полковник! Ровно в половине седьмого вечера объект наружного наблюдения был замечен выходящим из малого выхода станции метро «Арбатская». Объект был замаскирован под пожилого гражданина без определенного места жительства, а именно: одет в драный болоньевый плащ образца семидесятых годов, старую серую кепку с полуоторванным козырьком, старые же спортивные брюки хэбэ грязно-синего цвета и…
— Отставить, — грозно рыкнул Дядя Ваня, и Сокол послушно замолчал, всем своим видом изображая повышенную готовность продолжить с места в карьер по одному лишь шевелению начальственного пальца.
Кирпич испуганно сглотнул, а Дядя Ваня побарабанил пальцами по столу и брюзгливо осведомился:
— Кто тебе такой суконный язык пришил, Соколик? И что это еще за «малый» выход? Он у вас что, по малой нужде из метро вышел? Объе-ект!
— Малым выходом, товарищ полковник, в народе называют выход из красной башенки в форме звезды, с Филевской линии, — отрапортовал Сокол, все с тем же гротескно преувеличенным служебным рвением поедая глазами Дядю Ваню. — А по малой нужде, при большом везении, могут пропустить в запасной выход кинотеатра «Художественный», каковой…