Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Роздобудько Ирэн Виталиевна

Оксана вздрогнула от неожиданности. Вежливо обернулась:

– Ну что вы, фрау Шульце! Мне очень нравится. Особенно глаза. Они у вас совсем не изменились…

Хорошая мина при плохой игре… – пробормотала старуха.

Оксана пожала плечами и стала обмахивать фарфоровые безделушки пушистой щеткой. Она не любила, когда хозяйка наблюдает за уборкой – вдруг сделает что-то не так или оставит пыль в углу подоконника. Но фрау не уходила. Видимо, захотела поболтать.

– А вам приходилось сохранять улыбку на лице, когда жизнь проиграна? – спросила

она.

Оксана остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Да, – сказала она, – и очень часто. Но неужели вы знаете, что это такое?

– Знаю. А еще я знаю, что вам пока рано чувствовать себя проигравшей.

Оксана удивленно посмотрела на фрау – что она может о ней знать?..

– Я чувствую себя нормально, – ответила она, продолжая обмахивать статуэтки.

– Тогда извините. Не буду вам мешать.

Фрау вышла, прихрамывая на одну ногу. Оксана еще раз взглянула на портрет – что делает с людьми время! Неужели когда-то и она станет такой – немощной, в морщинах, с кучей болячек и с воспоминаниями, которые никому не нужны. А главное – с этим вечным «фонариком боли» и пустотой внутри грудной клетки. Оксана посмотрела на себя в зеркало, растянула губы в улыбке – и выражение ее лица стало похожим на выражение лица женщины на портрете.

Да, пока рано чувствовать себя проигравшей. Еще есть время…

В этот день, убрав в комнатах домовладелицы, Оксана:

а) рассортировала и вынесла три ведра использованных медицинских причиндалов герра Отто,

б) отскоблила пол под его кроватью от засохших пятен мочи – видимо, больной не дождался «утки» от племянника, с которым жил,

в) вымыла, смазала и перебинтовала ноги старика, раны на которых издавали жуткое зловоние, и из них сочилась белая жидкость,

г) четыре раза прочитала ему «Послание к филистимлянам»,

д) сварила обед и накормила им герра Отто через катетер,

е) безрезультатно трижды высаживала старика на «утку», пока не сделала клизму, на что старичок среагировал слишком бурно – так, что пришлось снова перестилать постель и мыть пол,

ж) постирала белье, которое все равно сохраняло запах старости и миазмов…

Когда алфавит исчерпался, начались просто «пункты», которые еще следовало выполнить после дежурства у больного:

1. Выгулять собак фрау и герра Шумахера,

2. Забрать из школы детей фрау Моники,

3. Купить и завезти продукты семье Мюллер

и наконец – зайти на почту и отправить перевод домой.

Последний пункт смог подсластить всю тяжесть и горечь сегодняшнего дня, он придавал ему смысл, тешил душу.

Через месяц она отправится в Израиль – дело уже почти решенное, и тогда сможет отсылать гораздо больше. Распрощается с несчастным стариканом, со всеми этими счастливыми семьями, с Меджнуном, с жильцами дома фрау Шульце, которые ее презирают. Им она скажет, что выходит замуж и будет жить в собственном доме на берегу Средиземного моря.

Это будет почти правдой: три месяца назад через Интернет

она познакомилась с Сэмюэлем, который предложил ей фиктивный брак и работу на своей автозаправке неподалеку от Иерусалима. Судя по обмену письмами и фотографиями, он не вызывал особого доверия – был старым, толстым и лысым, но уверял, что ее заработок будет вдвое больше, а климат – гораздо лучше, чем в Германии. А года через три– четыре она сможет вернуться на родину или будет иметь право пригласить к себе детей. И это были радужные перспективы. Ради них стоит работать. А работы она никогда не боялась.

…Вечером Оксана зашла в Интернет-клуб и увидела долгожданное сообщение: Сэм заказал ей электронные билеты в Тель-Авив.

Вылет завтра. Значит, нужно немедленно собирать вещи. Хорошо, что все семьи рассчитались с ней именно сегодня, а о возможном отъезде она их предупреждала заранее.

Оставалось распрощаться с Меджнуном.

А он уже маячил у забора особняка. Его светлая рубашка выдавала его в темноте, как бы он ни прятался за деревьями. Что за надоедливый парень! Сегодня ей не до него. Оксана приняла суровый вид и, не дав ему сказать ни слова, начала первой:

– Значит так: завтра я уезжаю. Сегодня должна собраться. Так что мне не до тебя.

– Оксьяна, я тебя люблю… – сказал Меджнун. – Скоро я заработаю много денег – будем жить вместе.

Оксана рассмеялась, покачала головой. Но внутри пустоты что-то всколыхнулось: хоть кому-то в этом мире она была небезразлична. Протянула руку, взъерошила его волосы:

– Нет. Даже не думай. У меня дети. Я старше на десять лет. У меня другие планы.

Его глаза наполнились слезами.

Ну точно – ребенок, ему еще расти и расти.

Но расслабляться нельзя! Оксана убрала руку с его головы и сказала как можно строже:

– Если не хочешь меня расстроить – иди домой. Мне завтра на самолет. Все.

И пошла через сад, не оглядываясь. Знала: без нее он не осмелится пересечь границу дома.

Итак, этот вопрос тоже решен.

Остается сообщить фрау о том, что одна из комнат завтра освободится. А прощаться с соотечественниками – дело десятое, как получится.

Фрау сидела в гостиной, смотрела телевизор и клевала носом. Оксана кратко сообщила ей о своих новостях.

– Что ж, дело ваше, – вздохнула старуха. – Мне очень жаль. Хотите, я завтра вызову такси – доедете прямо до аэропорта. Это будет моим подарком.

– Спасибо, – ответила Оксана. – У меня мало вещей, доеду на электричке.

Фрау пожала плечами – делайте, как хотите, и добавила напоследок:

– Возвращались бы вы лучше к детям. У вас их, кажется, двое? Я много путешествовала в свое время и знаю: всегда лучше там, где нас нет…

Оксана тоже знала эту прописную истину, но не могла объяснить, что она не «путешествует» и охотно вернулась бы к Коле с Олей, если бы не деньги. Но что может понять эта богатая дама, вдова ювелира, которая никогда ни в чем себе не отказывала…