Я знаю, как ты дышишь
Шрифт:
«Я бы тебе все-таки этого не рекомендовал», – сказал Лысенко вчера, а она его не послушала, и весь день пошел как попало. Ничего она не узнала, только потратила кучу времени, устала как собака и пришла в ту же точку, откуда и начала. Даже хуже: время ушло, а она топчется на месте… и ничего не сдвинулось. От слова «совсем»! – потому что она очень упрямая… очень! Но иногда это помогает в жизни. Тоже очень. Только вчера не помогло… от того же слова «совсем»!
– Катерина, результат есть?
Опять этот телефон! Да еще и Сорокина в нем!
– Никак нет, Маргарита Пална…
– Так что же ты делаешь? – сварливо осведомилась Ритка Сорокина.
Кате хотелось сказать: «Груши околачиваю», –
– Я работаю! – огрызнулась она.
– Работай-работай… девушка с двойной фамилией!
– Слушаюсь, товарищ фельдмаршал, – буркнула Катя.
– Что?.. – то ли не расслышала, то ли действительно не поняла следователь по особо важным, поскольку фоном в трубке шел какой-то рев: взлетал кто-то в прокуратуре или же садился? Скорее, конечно, садился, и сразу по нескольким статьям, – это Сорокиной раз плюнуть! Как и настроение на весь день испортить.
– Постараюсь, говорю! – заверила оперативник Скрипковская.
– Старайся! – припечатала прокуратура и угомонилась. На время, конечно.
Ноябрьский день снова начал исчезать, не успев начаться. Серость за окном, серость, в которой ничего не понять в этом чертовом деле… Уехать бы куда-нибудь – улетают же птицы в теплые края? Однако отпуск потрачен полностью, и никто ее не отпустит. Даже на неделю. Да какую там неделю! Даже на три дня! «А если заболеть? – вкрадчиво поинтересовался внутренний голос. – Кругом же грипп!» А что, это идея! Вот и Тим вчера ее щупал и говорил, что она как-то подозрительно раскраснелась. Нет. Если она сейчас уйдет на больничный, который, разумеется, легко могут организовать ее новые родственники и помимо ведомственной поликлиники, Сорокина просто взбесится. А Лысенко обидится. Да и Тим скажет, что в их бюджете поездки в теплые края так часто не предусмотрены, хотя денег им на свадьбу надарили будь здоров, она даже не ожидала! Ох… надо же действительно что-то придумать для Сорокиной! А то сегодня четверг, завтра пятница, а там и выходные! А Ритке все равно, выходные там или государственные праздники, – она на шею сядет и не слезет от конечной до конечной! Да, пятница уже завтра! Вот и хорошо, что пятница! Маленький, но праздник. Лысенко поведет свою драгоценную Кирюху в кукольный театр, а они с Тимом… ой, нет, только не к его родителям! Что это за мода такая – каждые выходные к родителям? Ладно, пока еще тепло было, на дачу, там хоть спрятаться было можно: на речку пойти или как бы в лес по грибы, – а сейчас что у них делать? Все семейные фото пересмотрены, она уже стала различать их грузинских родственников! И даже отличать женщин с усами от мужчин без усов!
– Сашка, ты что на выходных делать будешь? – грустно спросила Катя у напарника, потому что ей самой, похоже, таки грозили выходные со свекровью под шарлотку и бесконечные намеки, что «прошло уже так много времени, а мы еще не качаем на коленях внуков»! Да и про работу ее непременно что-нибудь этакое ввернут. Да гори она огнем, действительно, эта работа! И особенно безнадежное сорокинское дело!
– Мы с девчонками в кукольный театр идем! – бодро доложил Бухин.
– Вместе с Лысенками, что ли?
– Ага!
«Осталось только мне кого-нибудь родить, – внезапно подумала Катя, – и будем ходить все вместе!» Нет, вместе у них не получится. Потому что пока она соберется с духом и действительно забеременеет, лысенковская Кирюха, бойкая до невозможности, наверняка выскочит замуж и нарожает Игореше внуков! Или Сашкины Даня и Саня, их с Дашей близнецы-двойняшки, кого-нибудь сообразят! Девчонки, они на это дело быстрые… все! Кроме нее! Она лично вообще не понимает, как это: уйти с работы и сесть дома с ребенком! Что она будет целыми днями делать с этим самым ребенком?! Который лет до двух даже разговаривать с ней не сможет?! Зато будет звонить свекровь и разговаривать… это уж как пить
– Саш, что такое диатез? – тут же спросила она, потому что не любила неясностей. Никаких. Ни в отношениях, ни в делах, ни в жизни. Особенно по четвергам и накануне пятницы!
– У Даньки – на апельсины, а у Саньки – на шоколад! – объявил Бухин. – Поэтому не даем ни того, ни другого! Одной дай – вторая орет, а порознь они никогда не бывают!
– Так это что, пищевая аллергия? – пыталась прояснить проблему до конца Катя.
– А тебе это зачем? – Бухин почему-то ответил вопросом на вопрос, и Катя совсем расстроилась.
– Низачем! – буркнула она.
Действительно, зачем ей про диатез? Ей надо план оперативных мероприятий по сорокинскому делу быстро придумать, а она почему-то думает совсем в другую сторону! Про кукольный театр, детей, внуков, инкубаторы и диатез! Еще даже в декрете не сидела, а мозги, похоже, уже начали усыхать!
Катя открыла файлы по делу и уныло принялась изучать их. Зацепиться больше не за что. Все, что могла, она и так сделала! И даже больше, учитывая вчерашнюю вылазку! Что Сорокина от нее хочет, чтобы она выше головы прыгнула? Сама пускай думает, на то она и важняк! А Катя даже не может ни одной пристойной версии выдвинуть, что ее свекрови было нужно под их умывальником, кроме как обследовать, все ли там чисто! Вон, Тим и то сказал, что она колготки свои рассматривала – все ли в порядке! А Катя даже не заметила, были на свекрови колготки или нет, – у нее была своя версия, и точка! Как у Ритки Сорокиной, которая если что-то придумала, так и козловым краном ее не сдвинешь! А может, действительно она ничего там не рассматривала? А у нее спину прихватило, и она делала упражнения на растяжку, вот! Прекрасная версия! Жаль, с сорокинским делом так просто нельзя… нет там никаких версий! Одни только допущения с натяжками, они же растяжки! Дохлое дело, но как Маргарите Палне это втолковать?!
– Скрипковская, она же Тодрия, ты там сильно занята?
– Совсем не занята, если честно, – откровенно сказала она в трубку, хотя Игореша теперь был как бы начальство: пока и. о., но там, глядишь, и приказом назначат… Лысенко явно идет в гору!
– Ну тогда иди, я тебя нагружу! – весело пообещал он.
– А Сорокина как же? – уныло спросила Катя. – Она мне только что звонила! Только я тебе сразу скажу: там дело тухлое. Моей фантазии не хватает. А что она от меня хочет, я не знаю!
– Ты иди, – загадочно произнес Лысенко. – Может, я тебя больше развеселю!
– Мда… – сказала Катя. – А обещал – я тебя больше развеселю! И где тут веселье? Сплошной мрак и ужас!
– Ну так… работа такая! – Майор и и. о. подполковника развел руками. – Зато от Сорокиной отвяжешься! Или она от тебя. Правда, временно.
– Даже не знаю, что лучше! – Катя скривилась. – Все такое вкусненькое! И от всего диатез!
– У Кирки почесуха от шоколада, но она его так любит, что я просто не могу удержаться!
– Она любит, а ты удержаться не можешь? Где логика?
– В любви нет никакой логики! – отмахнулся Лысенко. – Я ее люблю, и все! И потом, Лилька ей все равно какое-то лекарство дает, потому что у нее от половины продуктов почесуха, но она ж не может ее из садика забрать и сидеть с ней дома!
– А почему? – заинтересовалась Катя. – У тебя ж индюки, и вы себе можете позволить…
– Нету у меня никаких индюков! – Игореша понизил голос и зачем-то даже оглянулся на дверь. – Нету!
– Да ладно! – Катя махнула рукой с золотым ободком обручального кольца – новенького кольца, еще не исцарапанного и не потертого. – Все знают, что на самом деле они у тебя есть!