Я. Люди. События. История пятая.
Шрифт:
– Чего? Смерти?
– ошарашенно произнесла жена.
– Рома, ты о чем сейчас?
– Я заслуживаю того, чего заслуживаю. Я не всегда вел себя правильно. Кто-то свыше решил испытать меня. Я должен справиться самостоятельно.
– Рома, ты бредишь. После смерти Александра Федоровича ты очень изменился. Я думала, что решение чужих проблем вернет тебя к жизни, заставит задуматься о будущем, но глубоко ошиблась. При всем при том, ты сильно вымотался за этот день, ты зеленого цвета, губы синие, глаза красные.
– Писаный красавец, - печально улыбнулся я.
– Давай поставим в этом деле точку. Все закончилось! Пусть Даша расскажет Юле, что
– У меня нет доказательств. Горка песка и спортивный костюм с эмблемой на рукаве - слабое утешение для девушки с расстройством психики.
– Ладно, хорошо, пусть тебя не устраивают явные улики, пусть. Тогда скажи мне - где тело? Тела нет! Его нигде нет, ни в больницах, ни в моргах. А тот пьяница, который сам угодил под колеса своей "Нивы", это не тот человек... Все-таки, ты, Ромка, гений! Так ловко всё раскрутить в сжатые сроки, это не каждому дано!
– на этом раз с восхищением высказалась супруга.
– Всего лишь совпадение и везение. Надеюсь, что завтра мне тоже повезет.
– Это намек на то, что все мои слова, все мое возмущение ты пропустил мимо ушей.
– Варюша, ты пойми, я не могу бросить расследование на полдороге. Так поступать непорядочно по отношению к Юле Морозевич.
– Ты эту Юлю... Лучше я промолчу, тебя все равно не переубедить. Но я-то тупица, иначе не назовешь: хотела как лучше, получилось только хуже. Ромочка, но пообещай мне, что выбросишь из головы всякую ерунду об испытании, которое ты должен пройти самостоятельно. Завтра... я на это надеюсь, ты завершишь это дело, найдешь Марата, и уже послезавтра ты ляжешь в больницу на обследование. Ради детей и внучки, ради меня.
– Это шантаж. Давай обсудим это позже...
Слово "заслужил" накрепко засело в моей голове. Надо как-то договориться с высшей силой... Хочется еще пожить... Или лучше уйти по-тихому? Ради детей, внучки, любимой женщины? Чтобы все мои тайны ушли вместе со мной.
Я не собираюсь ни перед кем исповедоваться, но бывают случаи, когда человек, не отдавая отчета, рассказывает о том, что у него наболело, что камнем лежит на душе. Так бывает. И я не исключение. Вдруг в бреду, в полубессознательном состоянии я расскажу то, что может удивить (не хочу подбирать других слов) моих родных. Как изменится их отношение ко мне?
Я хочу уйти любимым человеком.
И зачем я начал записывать свои воспоминания в дневник? Конечно, мой личный дневник никто и никогда не найдет - он надежно спрятан, но лучше его сжечь. Чтобы никаких следов...
Зачем я писал? Хотелось с кем-то откровенно поговорить, высказать свои мысли.
Что ж так болит в верхней части живота... Боль меня извела... Наверное, желудок. Обычный гастрит. Сейчас осень, обострение хронических заболеваний. Но я не хроник, никогда не жаловался на боли в желудке, вообще ни на что не жаловался. Но всему свое время. Увы, не молодею... Надо выпить обезболивающее в тайне от жены... Выпил... Помогло... Не сразу и не совсем, но стало легче. Боль не такая сильная... Все-таки желудок. Гастрит. Переживу. Выживу...
Наутро я выглядел бодрым. Цвет лица был более-менее нормальным, губы не синие, глаза не красные. Я балагурил за завтраком, веселил жену и дочку.
Потом проводил Симку до школы, хотя она и сопротивлялась. У калитки топтался Симкин одноклассник, мой тезка, Роман Филиппов. Завидев нас, он быстро ретировался в здание школы.
– Небось тебя поджидал?
– спросил я у дочери, справившись
– Меня, - с неискренним пренебрежением ответила дочь.
– Прости, что помешал, - извинился я и подумал: если Симка начнет говорить, что я не помешал, что этот Филиппов ей даром не нужен, то стоит задуматься: дочь повзрослела и заинтересовалась мальчиками. Если промолчит, то Филиппов ей, действительно, даром не нужен. Я голосую за молчание. Дочери всего девять лет, а я уже ревную ее к противоположному полу. То ли еще будет!
– Пап, ты видел этого Филиппова? От горшка два вершка! Он мне даром не нужен.
– Понятно, - вздохнул я. Мне взгрустнулось. И не потому, что моя дочь незаметно повзрослела, и кто-то старается увести ее внимание от нас, родителей, а потому что я могу не увидеть, какой она будет через пять лет, через десять. Как сложиться ее судьба?
Варюшка права - я должен бороться, а не забивать голову разными глупостями...
Все-таки пока займусь поисками пресловутого Марата...
В сторону микрорайона Лабутино добрался быстро, без "пробок". Я надеялся найти во дворах домов, расположенных по улице Менжинского, автомобиль "Ford" белого цвета и расспросить аборигенов о владельце автомобиля. Других умных мыслей у меня не появилось. Но прежде я навел справки. По сведениям из достоверного источника в нашем городе не зарегистрирован нужный мне автомобиль, владельцем которого является человек с нераспространенным именем Марат. Белых "Фордов" много, но владельцы другие. Возможно, Марат управляет машиной по доверенности, но мне от этого не легче. Мои надежды на легкую победу не оправдались. Не все коту масленица. Очень жаль. Везение закончилось накануне.
Придется "бить" ноги, другого выхода у меня нет.
Как я и предполагал, во дворах было немало белых "Фордов". По одному-два стояло точно. А сколько уже покинуло парковки у домов? Я был уверен, что Марат не просыпается с рассветом. Он сам себе начальник, никто над ним не стоит.
Для жителей домой придумал версию: меня подвозил мужчина на белом "Форде", мы разговорились, познакомились, я вышел и вскоре обнаружил, что потерял свой мобильный телефон, в котором находится ценная информация. Знаю, что зовут водителя Марат, и он живет в этом районе.
Версия так себе: где вы видели, чтобы водитель, который вас подвозил на своем автомобиле, называл свое имя и рассказывал, в каком микрорайоне он проживает. Но моя сообразительность сегодня "хромала на обе ноги". И всему виною вчерашний разговор с женой. И нескончаемые боли.
А, может быть, у меня ничего не болит? Мне всего лишь только кажется? Моей болезни одно название - депрессия. Затянувшая депрессия. Я закрылся в себе, я вижу мир под другим углом, воспринимаю его не так, как нужно воспринимать, как будто уже стою на известной границе, которую рано или поздно придется преодолеть любому из нас, и боюсь, что мне кто-то помешает ее перейти. Я настроен, я собран. Меня не волнует окружающий мир.
Я лгу. Меня волнуют мои близкие. И меня волнует мое расследование. Моя лебединая песня.
Мои поиски меня измотали. Я взглянул на свои часы и понял, что брожу по дворам всего лишь полчаса. Что значит возраст, что значит недомогание.
И куда делась излюбленная фраза: какие наши годы?!
Какие наши годы!.. Какие наши годы!.. Не помогает. Ромка, взбодрись!
– приказал бы мне отец.
– Батя, я бодрюсь... Бодриться больше нет сил... Но я стараюсь...
– Вы что-то сказали, молодой человек?
– окликнула меня старушка.