Я. Ты. Мы. Они

Евстигнеева Алиса

— Кареглазая, я бы пообещал тебе, что все будет хорошо, но не могу я. Нет у меня такого права, да и…Он не поясняет, что там «и…», но я догадываюсь сама, что скорее всего ничего хорошего там нет.

— Саш, а что бы ты делал на месте Рустама? — сама не знаю зачем, спрашиваю я.

— А я и был на его месте…

Я удивленно поднимаю на него голову. Когда это? Чернов лишь глубоко вздыхает и продолжает:

— Только я тогда одновременно и жену, и уже взрослого ребенка терял. А еще был Кир…

Так он про ту ночь, когда я Кирюшку рожала.

— Я

тогда так боялся. А если бы с кем-нибудь из вас что-то случилось… Наверное, бы в себя ушел. И видеть бы никого не захотел. Иначе бы дел наделал.

— Так все-таки думаешь…

— Ничего я не думаю! Сань, хватит себя изводить.

Я посильнее закусываю нижнюю губу, чтоб не разреветься от тягостных мыслей, прячу обратно свое лицо у него на плече.

В этот момент за спиной раздаются шаги.

— Дамир, все в порядке? Стас тебя там в конец не утомил? — ровным голосом интересуется Саша.

Я жмурюсь посильнее, чтобы прогнать непрошеные слезы, и уже с улыбкой поворачиваюсь к мальчику.

Он все еще спокоен, хотя лоб уже начинает морщиться. Словно предчувствуя что-то.

— Я маме с папой звонил, они не отвечают. Как вы думаете… с ними все в порядке?

Хочу что-нибудь соврать, ну или же просто пообещать, что все будет хорошо. Но Чернов отвечает сам:

— Мы не знаем, Дамир. Твой папа нам тоже не звонил. Скорее всего у него пока не получается ответить на твой звонок. Но я уверен, что очень скоро мы получим от них какие-нибудь новости. А сегодня у нас переночуешь, хорошо?

Бероев младший обдумывает слова моего мужа, а потом очень серьезно кивает.

— Вот и договорились. Скажи, пожалуйста, Стасу, что пора кровати расправлять.

— Тебе не кажется, что надо было его как-то иначе успокоить? — спрашиваю я у Саши, когда Дамир уходит в комнату.

— Нельзя давать обещаний, которые от тебя не зависят. А он же не дурак, сам догадывается, что что-то происходит. Нет ничего хуже неоправданных надежд.

После десяти вечера укладываемся спать. Дети вроде бы не сопротивляются, но все равно засыпают лишь за полночь. С каждым новым часом степень моей нервозности повышается.

Сплю плохо. Все время прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, особенно к детскому дыханию. Даже к мальчикам сходила проверить, как они там. Дамир спит со Стасом на одной кровати, поправляю им одеяло. Когда возвращаюсь к нам в постель, Саша подминает меня к себе под бок и сквозь сон просит:

— Спи.

Не то чтобы это сильно помогало, но в его объятиях все равно как-то спокойней.

Утро не приносит никаких новостей. Хочу оставить мальчиков дома, но Саша настаивает на том, чтобы увести их в школу, утверждая, что ожидание в четырех стенах еще никому на пользу не шло. Я соглашаюсь.

Потом приходят родители и идут гулять с близняшками. А я, наконец, сажусь за телефон и начинаю названивать Алане. Абонент не абонент. Звоню Рустаму. Тоже самое. И так опять и опять. По кругу. Может быть больницы обзвонить? Знать бы куда они вчера поехали. Наверное, с близлежащих надо

начать. Пока забиваю поиск в интернете, оживает телефон.

Сначала пиликает смс, а потом высвечивается входящий: «Алана». Судорожно хватаю трубку, чуть ли не уронив ее.

— Але, Алана?! Куда вы пропали?

— Здравствуйте. Капитан полиции Миронов Илья Игоревич. С кем я разговариваю?

Они ехали в больницу, взволнованный Рустам был за рулем, а напуганная Алана полулежала на заднем сиденье, прижимая руки к своему еще плоскому животу и молясь, чтобы они успели, лишь бы уже не было поздно. Им оставалась всего ничего, буквально каких-то пара кварталов, когда на перекресток выскочил пьяный водитель на своем внедорожники и протаранил машину Бероевых. Ровно со стороны Аланы. Ее безжалостно кинуло вперед, ведь она не была пристегнута. Погибла почти сразу же. Рустам продержался до приезда скорой, поначалу даже был в сознании, и все время отчаянно звал свою жену, но повернуться к ней не смог, покореженный металл не давал возможности двигаться. Наверное, так даже было лучше, потому что он так и не узнал, что она ушла раньше его. До больницы Рустама не довезли.

Тупое стечение обстоятельств, времени, места и чужой халатности. Так в один осенний день оборвалось сразу три жизни. И пусть одна из них только была в зачатке, сути все равно не изменить.

Капитан говорил сухо и одними фактами. Все остальное я уже додумывала сама. Про эмоции, позы, фразы. Даже про то, как Рустам мог звать Алану. Представляла и глотала немые рыдания. Раскисать было нельзя. Сразу же бросилась звонить Саше, а сказать так ничего не смогла. Но он сам все понял.

— Я уже еду.

Очень хочется начать умолять его быть аккуратней на дороге. Сейчас я практически ненавижу нашу машину. И не только нашу. Весь автотранспорт. А заодно и проклятую судьбу.

Когда приезжает Саша, я почти спокойна. Он решает какие-то вопросы, просит родителей забрать девочек к себе, а потом сходить за Киром в сад. Звонит в морг, полицию. Находит каких-то знакомых, чтобы те еще раз все перепроверили.

А я пялюсь на часы, отсчитывая минуты до того момента, когда должны прийти мальчики со школы. Что я скажу Дамиру? Как можно вообще сказать двенадцатилетнему мальчику, что его любящие родители больше никогда не придут за ним? Что их нет? Что нет больше того мира, в котором он жил? Я не знаю.

Саша сидит рядом и успокаивающе гладит меня по колену. Ему проще, он может что-то делать. Хотя бы успокаивать меня и висеть на своем телефоне. Мне остается только ждать.

Через час раздается отчаянный стук в дверь. Стас не стал звонить в звонок, стоял и долбил кулаками в дверь.

Был зареван и напуган.

— Стас, что такое?!

— Они забрали его! Они забрали Дамира!

Прежде чем получить хоть какую-то связную речь от ребенка, приходится порядком попотеть. Саша убегает за Ромой, которого старший брат благополучно оставил в школе.