Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Уже пора собираться домой, когда муж все-таки с подколкой спрашивает меня:
— Сань, ты когда-нибудь научишься доверять мне?
— Только тогда, когда ты научишься рассказывать мне о том, что происходит у тебя в голове, — парирую я.
Еще какое-то время любуемся очарованием, уходящего момента, а потом дружно грузимся в теперь уже нашу новую машину. Дети засыпают моментально, а я всю дорогу еду и сверлю взглядом Сашин затылок, пытаясь понять и принять его наполеоновские планы. А вдруг все же у нас получится?
Но, жизнь как всегда вставляет свои коррективы, порой очень даже трагичные…
Алана пришла неожиданно посреди дня. Мы обычно
Но сегодня что-то пошло иначе, и радостная Алана стояла на пороге нашей квартиры, протягивая мне торт.
— А что за повод? — растерянно спросила я, принимая торт.
— День хороший, не находишь?
Я задумалась, а действительно ли он хороший? Утром никто не опоздал, на кошку не наступил, кофе не разлил, из школы не звонили, а девочки уже пятнадцать минут играли сами, и даже позволили мне приготовить суп. Осталось дождаться Рому и посмотреть, в каком настроение он будет. Если спокойно сядет за домашнее задание, то можно считать, что сегодня шикарный день.
Пока соседка хозяйничает у меня на кухне, я включаю девочкам мультики. Конечно, не очень педагогично с моей стороны, но тридцать минут тишины у нас будет.
На столе уже стоит порезанный торт и ароматный чай, к которому я принюхиваюсь. У меня точно в доме не водилось ничего подобного, хотя и Алана вроде бы ничего кроме торта с собой не приносила. В заварник заглядываю — вроде все как всегда. Даже заварка, кажется, моя.
— Просто нужно уметь чай правильно заваривать. А не как некоторые, кипятку жахнула и все, — смеется она.
А я что спорить буду? Кулинар я посредственный.
Мы садимся за стол и теперь можно наслаждаться вкусным чаем и приятным разговором. Но приятельница помалкивает, медленно попивает свой чай и загадочно улыбается.
— Алан, ну рассказывай уже.
— Это так заметно, да?
Вот в этом вся разница между нами. Я бы начала отнекиваться, уточнять, что имеют в виду и так далее. Не получается у меня так напрямую.
— Сань, мне просто поделиться с кем-то надо, иначе я просто одна не справлюсь со своим счастьем. Рустам еще два дня в отъезде будет, позвонить ему никак, а я не выдержу, лопну от эмоций.
— Да говори ты уже. Что случилось? — спрашиваю, но на самом деле уже сама догадалась.
— Я беременна. Представляешь?! Мы с Рустамом так хотели еще одного ребенка. Но после Дамирчика никак не получалось. Даже надеяться перестала, врачи лишь руками разводили. А тут неделю назад поняла, что что-то произошло. Тест сделала и не поверила. Побежала к врачу. В общем, шесть недель уже! Целых шесть недель! Такое событие, а поделиться не с кем!
Она так воодушевленно все это тараторит, что я тут же заражаюсь ее восторгом!
— Как же я за вас рада!
Мы обнимаемся, у Аланы даже глаза слезятся от счастья. А мне немного завидно, что люди вон как детям радуются. Для меня каждая беременность была моральной задачкой на выносливость.
— Спасибо, Сань! Обсуждаем прекрасные новости во всех подробностях.
— Знаешь, а я уже начала верить, что сработало проклятье бабки Рустама. Вроде бы не суеверная, а в последние годы все больше ее слова вспоминала.
— Это как?
Она на какое-то задумывается, а потом желание рассказать пересиливает.
— Ты же не знаешь нашу историю с Рустиком. Там где мы жили раньше, семья Бероевых очень влиятельна и почитаема. И дело даже не в деньгах, а в положение. Не знаю, как тебе это объяснить. Просто в тех местах их слово закон, и это не обсуждается. Рустам — единственный наследник, продолжатель рода, на него
— Они были против?
— Знаешь, чтобы быть против, нужно хотя бы всерьез воспринимать. А его родители меня и за человека, наверное, не считали. Я для них всегда была так… блажь, нежелательная помеха. Они ему всегда говорили, что играй в любовь сколько угодно, но женишься ты на Лейле. А он просто взял и сбежал со мной. У них договоренность с родителями была, что он поедет учиться в другой город. Они-то надеялись, что он вернется, и тогда сыграют свадьбу. Рустик уехал, а мне пришлось в нашем городке остаться — мама заболела. Тоже учиться пошла, не в такое престижное место как у него, но мне нравилось. А Рустам мне письма писал. До сих пор их храню.
Алана закусывает нижнюю губу, видимо приходя к чему-то неприятному в своих мыслях. Она уже не смотрит на меня, а разглядывает кружку в своих руках. А я боюсь дышать, так меня затягивает их история.
— Мама умерла, когда мне девятнадцать было. Я тогда не есть, не пить не могла, даже слез не было. Просто лежала на кровати и смотрела в потолок. Благо, что родня помогла с похоронами. Мне тогда хотелось вместе с ней уйти. Просто она такая удивительная была… И судьба у нее тяжелая, до сих пор не могу понять, почему так произошло. Рустам приехал поздно ночью, сразу после похорон. Так удивилась тогда, я ведь ему даже и не сказала про то, что мама ушла. Он тогда, дурачок, извинялся, что на сами похороны не успел, что не смог быть со мной. Но так и не рассказал, как узнал. Говорит, что почувствовал, что со мной беда. Через неделю я с ним уехала. В городе нашем только об этом и говорили. Тогда и пожаловали к нам все его родственники по очереди. Кричали, что он семью позорит, что Лейлу предал, требовали, что бы он от меня отказался, чтобы свадьбу срочно ехал играть. А Рустик тогда лишь улыбнулся и сказал, что поздно, мы уже женаты. Что там было!
— А когда вы успели пожениться?
— Да мы и не успели. Он соврал. Мы ведь даже и не целовались толком тогда. Он очень трепетно к этому относился, говорил, что до свадьбы будет на меня только смотреть, — в этот момент Алана нежно улыбается, видимо вспоминая юность. — Через год поженились, когда траур по маме прошел. Сложно было, родители же почти сразу лишили его всех денег. Впрочем, Рустам даже на это внимание не обратил. На заочку перевелся, и работать пошел. Я тоже хотела, но он мне не позволил. Сказал, что я учиться должна. А после свадьбы я практически сразу забеременела. Мы были так счастливы, Рустик меня на руках носил. Потом мне приспичило к нам в город съездить, к маме на могилку. Понимала, что не скоро смогу вернуться. Поехали, и как назло я тогда бабушку Рустама на кладбище встретила. Родственники то его, считай, нас из жизни вычеркнули, делали вид, что Рустика не было, а бабушка все принять не могла. Да она в принципе тяжелым человеком была. Ну, она мой живот и увидела. Схватила меня за руку и давай кричать о том, что не видать семьи мне большой. И что этот ребенок останется единственным в моей жизни. И проклятье такое странное выбрала, пожелала, что б ребенок настолько хорошо был, чтоб мне всегда еще хотелось, а я не могла этого заполучить.