Я.Т.Л.
Шрифт:
– Мне следует напомнить тебе, чем чреваты подобные падения? – Его голос полон злобы. – Перестань вести себя как мальчишка и возьми себя в руки. Через месяц большой бой ты должен положить все силы, чтобы оправдать мои ожидания.
Я крепко сжал зубы, чтобы не рыкнуть в ответ. Хотелось огрызнуться. Послать его ко всем чертям и заставить увидеть меня настоящего того, от которого отец всегда отмахивался, но сдержался. Слишком хорошо знал, что его ответом будет ярость. Она коснётся меня наказанием. А я не мог допустить подобного.
Вырвал руку всё ещё не оглядываясь и скрылся в душевой. Пар поднимался плотным занавесом, когда я разделся и встал под тугие струи
– Ты не захочешь знать. Поверь.
Он промолчал. Вздохнув, я повернулся и встретил его взгляд. Пустой. Холодный. Тёмный. Да он всегда был той мглой, что в ночи крадётся и похищает души младенцев.
– Боюсь тебя разочаровать, дружище, – усмехнувшись бросил. Садио не улыбнулся, но по его глазам прочёл, что принял мою шутку. – Брось, всё в порядке. Просто сложности.
Он знал слишком многое про меня так же, как понимал его я. Мы как два коршуна кружили над душами, но никогда не решались взять то, чего желали больше всего. Марита Гровано – одержимость Садио вне досягаемости. И чем больше проходило времени, тем больше мне казалось, что Адриана всё дальше. Она рядом всегда, живёт напротив, но я не мог взять её и оставить себе.
Нечто неприятное наполнило меня изнутри. Отвернувшись, схватился руками за шкафчик, желая стереть все мысли о ней, убить ту одержимость девушкой, которая не принадлежит мне, но не смог. Слишком глубоко она вошла в мою жизнь, осела внутри и убить те чувства, которые с каждым годом росли, я не представлял как? Но, больше того, не хотел, даже когда сильно болело внутри.
***
Не думал, что всё изменится в один момент. Не мог предположить, что может стать только хуже. На следующий день в школе я снова играл в крестики-нолики на коже Адрианы используя её колготки в сеточку как клетки и выиграл. Как всегда. В такие моменты мне нравилось думать о том, что она надевает их только ради меня. Ради нашей игры. Ради этих интимных моментов между нами.
В тот день я узнал, что весь класс уедет на месяц в лагерь. И понимал, меня не будет там. Отец не позволит пропустить целый месяц тренировок. Месяц без неё. Без наших вылазок к озеру. К заброшенному дому, который стал нашим убежищем. Ничего. Целый. Чёртов. Месяц.
– Пойдём со мной, – взяв меня за руку, Адриана вышла и повела к той самой лестнице. На моих губах расплылась озорная улыбка, когда я понял, что она задумала.
– Охренеть, как я испортил тебя, котёнок.
Она вскинула брови, залезая под лестницу. Дождавшись, когда прозвенит звонок, мы вылезли и побежали вон из школы. Сегодня остался один урок, но я был впечатлён тем, насколько, смелой она могла быть. Ради меня. В тот момент я не сомневался в этом. Всё, что делает сейчас Адриана только для меня. Она ведь тоже понимала, что шансы нам вместе поехать в лагерь, ничтожны. Их просто нет.
Это был невероятный день. Она держала меня за руку. Смеялась над моими шутками. Целовала в щеку. А я впитывал её, позволяя себе эту слабость. Адриана моя сила, но в ней же и слабость. Те чувства, которые всегда были заперты, сейчас оплетали меня изнутри, заставляя желать большего. Не просто дружбы, которая связывала наши жизни с самого детства. А намного глубже. Ярче. Опаснее.
– Целый месяц, – выдохнул я, покачав
– Я писать буду. И фотографии присылать. Каждый день, – быстро затараторила она.
«Этого охренеть как мало», – думал, но вслух ничего не сказал.
А потом она, как всегда, позволила мне поцеловать её в лоб. Адриана обняла меня и тихо на грани срыва шепнула:
– Ты пахнешь незабываемо.
– Чем? – Хрипло.
– Дымом и солью.
Мягко улыбнувшись на прощание, она развернулась и пошла домой. Тогда я понял если не сделаю то, о чём так давно брежу буду жалеть. Не было никаких сомнений. Или переживаний. Я просто знал, что её поцелуй будет моим. Всегда. Догнал у двери. Толкнул к стене. Прижал своим телом и проглотил приглушённый звук своими губами. Я пил её в тот момент. Поглощал. Сначала губы. Мягкие. Робкие. Податливые. Я всё ещё помнил, как горели мои губы, когда я сидел на байке, взяв её лицо в свои ладони и намереваясь поцеловать. Как она трепетала в моих руках. Как таяла словно воск, и я мог лепить из неё всё, что пожелаю.
Мой язык на её сомкнутых губах. Её отчаянный на грани срыва стон. И тогда мы столкнулись как самое обжигающее пламя и самый холодный лёд. Столкнулись как две равные силы. Её язык на моём. Её губы на моих. Мои пальцы в её волосах. Её на моей шее притягивают ближе. Горячо. Дико. Именно так я и представлял свой первый поцелуй. Безбашенным. Граничащим с безумием. Она забирала моё дыхание. А потом возвращала, крепче вжимаясь своими ноготками вокруг моей шеи. Ещё один шаг. Я вжал её в стену. Адриана захныкала. Я прикусил её губу и поцеловал ещё глубже. Отчаяние чувствовалось в нашем поцелуе. Она уедет на месяц в лагерь. Я останусь здесь. Она будет проводить время с Иниго. Я на боксёрском ринге. Мне останется только воспоминание.
Мы пили друг друга. Опустошали, оставляя на грани психоза. Я отстранился, задыхаясь. Прислонился лбом к её и услышал своё рваное признание:
– Ты дико нравишься мне, котёнок.
Её мягкие руки на моих щеках. Глубокий, немного хрипловатый смех, наполненный счастьем. И ответ, пронзивший меня:
– Ты рядом и мне сносит крышу.
Мой рык от глубокого признания. Оттого, насколько, было пропитано каждое её слово. А потом я отпустил. Ушёл. Но не переставал оглядываться.
Лёжа в своей кровати, не переставал улыбаться. Моё тело полыхало. Сердце билось, словно Адриана всё ещё рядом была. Она на вкус как зависимость. Как ошибка. Как горький отвар из трав. Её кожа на моём языке казалась ванильной мягкой и греховной. И я пил ту чашу зла, не испытывая насыщения, пока во мне росла дикая потребность взять больше. Проникнуть глубже.
***
Усиленные кардиотренировки. Бег в одиночестве вокруг озера в старом парке, когда моим другом была только музыка в ушах. Бесконечные упрёки отца о том, как мне стоит вести бой. Как я должен двигаться предугадывать на два шага намерения противника и всегда побеждать в независимости от того простая тренировка или настоящий бой за право называться первым.
Единственное, что спасало – бесконечные фотографии от Адрианы, сообщения и звонки. Слушая голос, понимая, что она находится за сотни километров от меня, я словно голодный зверь, впитывал в себя каждое слово. Слышал улыбки хриплые нотки задумчивости в её тоне, как Адриана жевала губу, пытаясь умолчать о том, что не хотела говорить.