Яблоко Монте-Кристо
Шрифт:
– И че? У вас тут можно щук найти? – оживился Леха.
– Наш сосед регулярно куда-то ездит, узнаю адрес и отвезу тебя.
– Ваньша! Класс! Вот только… – снова притих Леха.
– Теперь что? – насторожился я.
– Удочки нет, опарышей тоже, уж про воблеры я и не вспоминаю, – зачастил Леха, – не с прутиком же сидеть, смешно!
Я взял в руки мобильный.
– Эка проблема, сейчас изложу хозяйке суть вопроса, и поедем в специальный магазин для рыболовов.
У Элеоноры, как у любого человека, есть определенный набор отрицательных черт, но жадность к ним не относится.
– Естественно, купи ему все необходимое, – велела хозяйка, –
Я кивнул и повернулся к Лехе:
– Ну, покатили.
В магазине «Счастье рыболова» Одеялкин почти лишился чувств. Сначала он, разинув рот, прилип к прилавку, потом прошептал:
– О господи! И что, это все можно купить?
– Да, – улыбнулся я, – конечно.
– Мне вот… – начал было Леха, потом замолк.
– Если выбрал, то говори, – поторопил я Одеялкина.
– Дорого как!
– Это подарок от Норы.
– Ой, не возьму.
– Но почему?
– Отдарить нечем!
– И не надо.
– Нет, нет, я так не могу! Хотя… вам табуретка нужна? Давай сколочу.
– Хорошо, – кивнул я, – просто прекрасно, вот и решили: мы тебе снасти, а в обмен получим необходимую мебель.
Через полчаса совершенно счастливый Леха сел в «Жигули» и принялся рассказывать мне обо всяких приспособлениях. Я делано удивлялся, испытывая радость от того, какое счастье излучал Одеялкин. Под самый конец монолога он продемонстрировал мне банку с отвратительными здоровенными жуками.
– Это кто? – с некоторой брезгливостью осведомился я.
– Тараканы, – гордо сообщил Леха.
Меня передернуло.
– Ты уверен? Обычно они маленькие, рыжие, а тут темные, блестящие…
– Это не российские насекомые.
– Да? Откуда же их завезли?
Одеялкин пожал плечами:
– Ну вроде из Эфиопии, я точно не знаю. Только теперь их в России разводят, есть специальные люди, у них аквариумы дома стоят, там таракашки живут.
– Какая гадость! – не сдержался я.
– Вовсе нет, – возмутился Леха, – суперская наживка, лучше опарыша. Не думал, что эти эфиопские твари в Москве есть, я за ними в Екатеринбург мотался. Хотел, правда, сам разводить, да Клавка заистерила.
Я вздохнул. Может, конечно, супруга Лехи и отличается на редкость вздорным нравом, но в данном конкретном случае я совершенно с ней солидарен. Обитать в доме и знать, что за стеной, в стеклянном ящике, копошатся жуткие насекомые! Право, ужасно!
Не заметив моей брезгливости, Одеялкин тряхнул банку.
– Во, Ваньша, глянь! Шевелятся!
– Они не выползут? – с некоторой опаской осведомился я.
– Да ты че? Крышка заверчена, – успокоил меня Одеялкин.
– И все-таки лучше не оставляй их одних!
Леша улыбнулся:
– Так они не кусаются.
– Ты приглядывай за тараканами, – не успокаивался я.
– Не дрейфь! – хмыкнул Одеялкин. – Суну банку к себе под подушку.
Я глубоко вздохнул и не стал продолжать разговор. Никогда бы не сумел заснуть, зная, что под головой хранится упаковка с монстрами.
К дому Ляли я подъехал в районе шестнадцати часов. Нора дала мне четкие указания, и я великолепно знал, как следует себя вести.
Дверь в квартиру оказалась открыта, я вошел и осторожно произнес:
– Здравствуйте.
– Вы кто? – послышалось в ответ, и из-за угла вылетела худенькая женщина. – Цветы привезли?
Мне на секунду захотелось зажмуриться. У незнакомки были удивительные
– Нет-нет, разрешите представиться – Иван Павлович Подушкин, детективное агентство «Ниро».
В глазах женщины мелькнуло откровенное удивление.
– Соня Работкина, – представилась она, – подруга Игоря еще с детства. Вообще-то я родственница тети Зои, но такая дальняя, что и говорить не о чем.
– Вы-то мне и нужны, – обрадовался я, – а где Ляля?
– Ей совсем плохо, – пригорюнилась Соня. – «Скорая» приезжала, укол сделала, спит Лялька. Досталось ей, конечно, по полной программе, не всякая выдержит. Сразу двоих потеряла, сначала мужа, потом свекровь! Хотя, может, кто, конечно, и обрадовался бы. Вот у нашей соседки, к примеру, супружник пил, словно старый верблюд! Как на свадьбе начал за воротник закладывать, так до развода и не просыхал! Ничего не помогало! Она и плакала, и ругала его, и просила. По-хорошему, по-плохому… все одно. А мать его! Ну чума! Другая бы взяла скалку да отходила сыночка-алкоголика. Так нет же! Баба скандалы устраивала. «У хорошей жены муж не квасит. Петя нервничает! Не смей его заставлять неурочно работать». До того договорилась, что заявила невестке: «Вали отсюда! Петечке другая нужна, ласковая и заботливая!» Вот тут соседка прифигела, а потом напомнила свекрови: «Слышь, жопа! Кто у кого живет? Квартира-то моя! Вы с Петькой из Тмутаракани заявились и на московской жилплощади исключительно из-за его женитьбы оказались».
Ну дела! Соседка потом с ними судилась. Так вот, помри они в одночасье, Петька с его мамуськой, моя соседка даже не всхлипнула бы. Хотя, наверно, от радости бы рыдать принялась! Но нет же! Живы-здоровы, как коровы. Правда, она их выпереть сумела, но для этого пришлось трешку продавать! Сволочи! Давно я, кстати, заметила! Над чем трясешься, то у тебя добрый боженька и отнимет, накажет невесть за что. Вот, к примеру, Лерка Волчина! Она в театре петь собиралась, десять лет училась, и чего? Пропал голос. А вот у Надьки Морозовой, которой на сцену не с руки лезть, такой бас! Гремит трубой, ничего ее не берет! Мороженое ест, босиком бегает! А Лерка береглась, да попусту. Зато Надька собак обожает, у нее их три штуки! Ухаживает за барбосами, как за детьми! Прививки, диета! И что? Мрут они у нее словно мухи, дохнут от ветра. Вот оно как! Зато у Лерки дворняга имеется, никто за ней особо не приглядывает, пятнадцатый год скрипит. И что получается? У одной голоса нет, зато шавка живее всех живых. Но Лерке этого не надо, ей петь охота. А у Надьки голосище трубой, но болонки передохли, только Морозовой на таланты плевать, она по лохматым убивается. Разве это справедливо, а? Ну скажите?
От трескотни Сони у меня начала кружиться голова, а Работкина не собиралась захлопывать рот. Вопрос о справедливости был ею задан риторически, никакого ответа она не ожидала, продолжала болтать дальше, успев в перерыве между рассуждениями велеть мне:
– Снимайте ботинки и идите в гостиную.
Я повиновался и вновь оказался в комнате, где вчера развернулись печальные события.
С тех пор тут, похоже, никто не убирал. Везде были разбросаны вещи, на диване валялся серо-голубой махровый халат, на полу лежал плед и две подушки. Я вздрогнул, увидав на паркете полустертую белую линию. Бригада милиционеров, приехавшая по вызову, очертила место, где лежал труп Зои. Было очень душно.