Ячейка 21
Шрифт:
Женщина-врач, которую звали Лиса Орстрём, показала на лестницу прямо возле лифтов. Ольдеус лежал там, на один пролет ниже, в луже крови, уткнувшись в бетонный пол лицом.
Он лежал не шевелясь, странно было видеть его не копающимся у себя в носу, не с бегающим взглядом, не размахивающим руками. На нем лежала печать какого-то умиротворения, которого он не ведал раньше, словно вся его нервозность и вечное беспокойство покинули его вместе с кровью. Они спустились на двенадцать ступенек вниз. Эверт встал на колени, обыскал тело, надеясь обнаружить хоть что-то, хотя и знал, что вряд ли это
Они ждали Людвига Эрфорса. Эверт позвонил ему сразу после того, как они приняли этот вызов. Он сам так решил: если это Ланг, все должно быть отработано самым тщательным образом. А Эрфорс был лучшим. Он ошибок не допускал.
Пара минут. За это время Эверт успел подняться с колен, успел также и осмотреть труп со всех сторон. «Интересно, – подумал он, – хоть раз этот Хильдинг Ольдеус задумался о смерти? О том, к чему он движется на всех парах со своей наркотой? Боялся ли он смерти? Или наоборот, ждал как избавления? Чертов идиот. Надо ж было так распорядиться своей жизнью, чтобы окончить ее здесь, вот так, на лестнице. А ведь ему и тридцати не исполнилось». Эверт фыркнул и покосился на мертвого, как будто тот мог его слышать. «Интересно, – продолжал размышлять Эверт, – я сам-то где буду лежать? Неужто вот так же, в проходе, и каждый встречный-поперечный сможет стоять надо мной и фыркать? Всегда какая-нибудь тварь найдется. И фыркнет».
Людвиг Эрфорс был высоким темноволосым человеком лет пятидесяти. Он всегда одевался в гражданское: джинсы и пиджак. Даже когда сидел у себя в кабинете в Управлении судебной медицины в Сольне. [11] Он поздоровался с ними обоими, затем показал на труп, который короткое время тому назад был Ольдеусом Хильдингом.
– Я немного тороплюсь. Мы можем приступить сразу к делу?
Эверт пожал плечами:
– Мы же здесь.
Эрфорс опустился на колени и несколько мгновений внимательно смотрел на мертвого. Потом, по-прежнему не поворачиваясь к ним, заговорил:
11
Район Стокгольма.
– Кто он?
– Мелкий барыга. Героинщик. Звали Хильдинг Ольдеус.
– В таком случае я-то что тут делаю?
– Мы ищем убийцу. Похоже, это его рук дело. Посему – нам нужен грамотный осмотр тела.
Эрфорс снял с плеча черную сумку и поставил перед собой. Открыл ее и извлек оттуда перчатки. Он натянул их, потом раздраженно замахал белыми руками: Эверт заслонял ему свет.
Проверил пульс. Его не было.
Послушал сердце. Оно не билось.
Он посветил похожим на карманный фонарик прибором в оба глаза, измерил Температуру тела, ощупал обеими руками живот.
Работал он не особенно долго: десять-пятнадцать минут. Основная же работа ждет его впереди, на вскрытии.
Свен Сундквист давно уже был возле лифтов и сидел там, глядя на коридор, выкрашенный в синий цвет. Он вспоминал, что когда впервые увидел Эрфорса за работой, то с рыданиями выбежал из комнаты. Сегодня ему было точно так же не
Эрфорс поменял позу, потом быстро взглянул сначала на Эверта, потом на Свена и сказал:
– Он не выдержит. В прошлый раз точно так же сперва сидел.
Эверт повернулся к коллеге:
– Свен!
– Да!
– Давай-ка опроси свидетелей.
– Так у нас только эта Орстрём.
– Вот и отлично.
– Так мы уже с ней говорили.
– Давай поговори еще разок.
Свен Сундквист, проклиная свою боязнь мертвяков, но тем не менее чувствуя благодарность к Эверту за понимание, поднялся и вышел с лестничной площадки в коридор, открыл дверь и зашел в отделение, которое Хильдинг Ольдеус с воплем покинул всего час тому назад.
Людвиг Эрфорс проводил его взглядом, а затем вновь повернулся к лежащему у его ног телу. Человек расстался с жизнью, перешел границу между нашим миром и неведомым, теперь он станет всего лишь записью в протоколе.
Он откашлялся. У него был диктофон, на который он наговаривал свои замечания, чтобы потом перенести их в отчет. Он поднес его ко рту.
– Внешний осмотр трупа мужчины.
Фраза за фразой.
– Зрачки неподвижны.
Снова пауза.
– Несколько пальцев на правой руке сломаны. Гематомы на переломах свидетельствуют о том, что это произошло до наступления смерти.
Еще пауза.
– Повреждение левого колена; кровотечение свидетельствует, что это произошло до наступления смерти.
Он работал очень старательно. Взвешивал каждое слово. Эверт Гренс просил его о тщательности, а ведь в этом не было нужды, поскольку тщательность не вызывала сомнений. Так он работал всегда.
– Абдоминальная область. Множество гематом. При пальпировании чувствуется выпуклость, под ней – жидкость, скорее всего кровь. Указывает на возможное внутреннее кровотечение.
– Отметины от инъекций разного срока давности, многие со следами заражения. Наркотики.
– Около тридцати лет, смерть наступила не раньше, чем сорок минут назад. Основания – осмотр и показания свидетелей.
Он продолжал наговаривать на диктофон еще несколько минут. Вскрытие он проведет позже, уже у себя в управлении, но он точно знал, что все то, что он сказал сегодня после общего осмотра, позже он повторит дословно. За свою профессиональную жизнь он навидался таких трупов.
Йохум отнял руки от лица Слободана. У того на щеках остались красные пятна, которые двигались, когда он говорил.
– Я правильно понял? Тебя видели?
Слободан провел пальцами по красным пятнам и вздохнул:
– Нехорошо. Если есть свидетели – надо с ними разобраться.
– Не свидетели. Свидетельница. Одна. Врач.
Дождь припустил с новой силой, и разобрать, что творится на улице, можно было с большим трудом. Стекла машины запотели от их разгоряченных тел, яростного дыхания и агрессии. Так что изнутри автомобиля увидеть что-либо вообще не представлялось возможным. Слободан показал на стекла и на вентилятор – мол, надо бы проветрить. Йохум кивнул и отдал ключ, который отобрал несколько минут назад и держал у себя в кармане.