Яд ее поцелуя
Шрифт:
Ирис тоже отодвинулась от брата, оглядела его повнимательнее. Ни капельки не изменился, причёска всё та же, и щетина, и одежда, похожая на его обычную, а не на монашеское облачение.
— Да, меня тоже чрезвычайно заботит этот вопрос, — недовольно произнесла Фрия на франском и, повернувшись к Иву, спросила о чём-то на змеелюдском.
Ив ответил и Ирис, смутившись отчего-то, потупилась.
— Мы с Ивом обвенчаться хотели… то есть пожениться… то есть обменяться брачными клятвами пред ликом богини-змеи.
— Вы решили пожениться здесь, в Менаде? — опешил Редж.
— Ив сказал, что такие клятвы не нарушаются
— Не нарушаются. Только твой… вы оба готовы принять на себя такую… ответственность? Если решите пожениться при… таких обстоятельствах, то легко разойтись уже не сможете, — брат глянул на Фрию, втолковывающую что-то Иву, и добавил тише: — Вернее, ты-то уйти можешь, а вот у него вряд ли получится оставить тебя.
— Но зачем уходить и оставлять?
— Потому что он, да и ты тоже, ещё молоды. Потому что произойти может всякое. Потому что вы… говоря по чести, едва друг друга знаете и неужели вы действительно настолько уверены в чувствах своих и партнёра?
— Я… я люблю его! — выпалила Ирис.
— А он тебя?
— И он меня!
— Ты уверена?
— Уверена, брат! Можно подумать, каждая пара, что под венец идёт, любит и уверена.
— И какая жизнь их ждёт?
— Никому не ведомо в точности, как дорога жизни повернёт. Незаконный Рейни до недавних пор тоже, должно быть, знал в точности, что его ждёт, а теперь смотри, как всё обернулось. И я не думала, что окажусь в Финийских землях, и ты вряд ли предполагал, что всё так сложится…
— Мой путь всегда был куда неопределённее, чем у Блейка, — возразил Редж.
— И всё же вы оба здесь: он в Изумирде, ты в храме Трёхликой, — напомнила Ирис и отступила от брата.
Фрия выслушала ответ Ива на свои увещевания, покачала головой и обернулась к Ирис и Реджу.
— Уверена ли ты, дитя, что готова соединить себя брачными узами с юным Ивом, поклясться пред ликом Матери, что ваши пути останутся тесно переплетёнными до вашего последнего дня? — спросила жрица на франском. — Ты воспитана в другой вере, для тебя эти клятвы могут значить не больше стука капель в сезон дождей, но он обязуется следовать им до своего последнего вздоха. Если мы, змеерожденные, приносим клятвы, особенно пред ликом Великой матери, то остаёмся верны им, что бы ни случилось, как бы ни повернул наш путь, понимаешь?
Под взором Фрии, пристальным, словно пытающимся проникнуть в мысли и сердце Ирис, девушка снова сжалась, но всё же кивнула.
— Понимаю.
— Что ж, похоже, молодые тверды в своём решении, — заметила Фрия, обращаясь то ли к помрачневшему Реджу, то ли к самой себе. — Раз так…
— Фрия, они не… — начал было Редж, но жрица лишь рукой махнула, будто останавливая возражения.
— Следуйте за мной, — Фрия прошла мимо них и направилась дальше по коридору.
Ирис приблизилась к Иву, и он вновь взял её за руку, посмотрел вопросительно.
— Хорошо, да?
— Да, всё хорошо. Мы любим друг друга, и мы так решили, правда?
— Да. Моя любовь, да?
— Твоя любовь, — Ирис прижалась к Иву, почувствовала, как он обнял её. — А ты моя.
И они пошли за жрицей. Редж, помедлив, с явной неохотой последовал за ними мрачной тенью.
Глава 14
Илзе не знала, на
Упорства Озаре было не занимать. Она не стала повторять путь сына по поиску подходящего корабля, а сразу направилась прямиком к дому клана Сагилит. Илзе надеялась, что никого из самих Сагилитов дома не окажется или хотя бы удастся застать одного Стене, без сына, но чаяниям этим сбыться было не суждено.
Господина Стене дома не было, как любезно сообщил открывший дверь слуга.
Зато Северо не нашёл иных занятий, кроме как коротать вечер в одиночестве в своих покоях.
И помочь Озаре он согласился немедля, без лишних вопросов.
Илзе следовала за сестрой, дабы убедиться, что та не предпримет опрометчивых шагов, не наговорит слов, о которых позже пожалеет, и не сделает ничего, что разведёт её и сына по разным берегам. И за Ирис стоило приглядеть, всё же она человек, ещё и чужеземка, мало ли что могло приключиться.
Блейк, надо полагать, следовал за ними из-за Илзе.
Северо, слушая сбивчивые восклицания Озары, перемежающиеся просьбами поспешить, на Илзе почти не смотрел. Задержался дольше положенного взглядом на ней, когда только-только спустился к нежданным гостям, мазнул ледяным взором по Блейку и больше головы к ним не поворачивал, словно их двоих здесь вовсе не было.
Наверное, оно и к лучшему. Чувствовалась какая-то предгрозовая тяжесть, повисшая между ней и Северо, какая-то необъяснимая недосказанность, тревожившая смутно, исподволь. Или дело не только в ней и Северо, но и в Блейке? Северо не скрывал своей неприязни к иноземцам, нежелания вести с ними какие-либо дела. И эта его попытка разузнать о франских гостях побольше, несмотря, что отец ясно обозначил свои цели касательно Рейни… Собрать информацию, даже общего толку, о людях, прибывших издалека, задача не из лёгких, требующая изрядного вложения усилий, времени и денег. И сделать это просто так, всего-то желая развеять — или подтвердить — собственные подозрения, ни на что в частности не влияющие?
Вылетели быстро. Сидеть спокойно Озара не смогла, поёрзала нетерпеливо минуту-другую на задней скамье, встала и ушла в рулевую рубку к Северо. Илзе и Блейк остались вдвоём на первой скамье, той самой, где сидели во время того странного полёта в Менад. На сей раз рядом никого, никто не подслушивает, никто не следит, да и скрываться им нужды давно уже нет. Но сидят молча, смотрят отстранённо, как укреплённые на обоих бортах огнёвки освещают воздушную дорогу перед носом мчащегося летуна.
— Озара понимает, что с высокой долей вероятности она безнадёжно опоздает? — Блейк нарушил молчание первым, когда судно миновало Карнейские ворота и освещённое кольцо городской стены. — Скорее всего, уже опоздала.