Яд со взбитыми сливками

Ольховская Анна Николаевна

— Дойду, обещаю.

И он дошел. Дядя Слава, водитель фуры, не только довез Сашу до Московской кольцевой, но и, остановившись возле поста ГАИ, попросил инспекторов найти парнишке попутку до нужного адреса. Правда, пришлось поколесить вместе с дядей Славой пару дней, пока он не доставил груз по назначению. Виталик ошибся — дальнобойщик не ехал в Москву, он направлялся в Смоленск. А потом довез Сашу.

Возле дома Ланы к парнишке привязался охранник на шлагбауме, не хотел пускать. Спорящих заметил выехавший с паркинга Мирослав Красич. Он уже разворачивал

машину обратно, но что-то заставило его подъехать к шлагбауму и поинтересоваться, что происходит.

Мирослав сразу понял, кто перед ним…

Саша смог показать дорогу к выходу из подземелья, и, пока Мирослав Красич с Матвеем и ротой спецназа отвлекали на себя внимание, взвод парней, ведомый слепым поводырем, шел по подземному ходу. Который, кстати, Амалия забыла запереть после вояжа спящего охранника.

А когда все кончилось, когда связанных Марата с подельниками вывели из подземелья во двор детского дома, когда к ним присоединились Пипетка и физрук, а ко всем окнам здания прилипли любопытные детские рожицы, когда из двери вдруг с криком выбежал маленький карлик и, смешно перебирая коротенькими ножками, бросился к Саше, внезапно стало тихо. Все замерли, глядя на то, как из насупившегося здания детского дома начали слетаться огоньки. Их становилось все больше и больше, целый рой светлячков.

Вот этот рой превратился в слепящий сгусток света, завис на мгновение над головами и эхом прошелестело в воздухе:

— Спасибо!

И сгусток кометой унесся в небо.

— Что это было? — растерянно проговорил Вовка, выражая общую мысль.

— Ангелы, — улыбнулась Лана. — Мы открыли шкатулку.

Сколько уже прошло времени после того, как она послала крик о помощи Лане? Два месяца? Наде казалось, что два года. Потому что каждый день ожидания превращался в неделю, дни сливались в одну серую полосу отчаяния и безысходности. И если поначалу в этой полосе еще мелькали цветные проблески надежды, то теперь их не было. Совсем.

Лана даже не ответила на письмо. И правильно, а чего ты хотела? Сколько эта девчонка добра тебе сделала, искренне стремилась помочь, не забыла свое обещание, хотя могла. Сколько Кобра встречала таких холеных фиф, выросших в теплицах! Столкнувшись с мерзостью жизни, они тряслись, хныкали и обещали все золото мира за помощь, а потом легко забывали об этом.

Лана была другой: честной, смелой, отзывчивой, доброй. Но когда тебе плюют в душу, трудно все время утираться. К тому же поиски сына уголовницы, да еще связанные с кровавой драмой, могут втянуть решившегося помочь в крупные неприятности. И вполне понятно, что успешная бизнес-леди не захотела с этим связываться.

Но хоть бы пару строк черканула — «Не жди, Надя, я поисками заниматься не буду»! А так — молчание. Вязкое, глухое, высасывающее душу…

А может, она просто не получила письмо? Передачи ведь от нее до сих пор приходят, на Новый год конфет прислала, немецких, дорогих, открытку поздравительную вложила, а там — ни слова о просьбе.

— Че застыла, Кобра? —

Стрекот швейной машинки справа прекратился, и Спичка, соседка Надежды по нарам, опасливо оглянулась. — Не сделаешь норму — взыскание схлопочешь, передачи запретят, свидания.

— Спичка, ты с какого дуба рухнула? — криво усмехнулась Надя, отшвырнув в сторону недошитый рукав солдатского бушлата. — Какие свидания, с кем?! Ты же знаешь — у меня нет никого.

— Ты че, не в курсе? — озадачилась товарка. — Я слышала, как отрядная с начальником колонии разговаривала, к тебе едет какая-то девица.

— Что?! — Сердце, остывшее, пыльное сердце вдруг заметалось в груди, чихая и кашляя. — Когда? Когда она приедет?

— Н-не знаю, — пожала плечами Спичка, с удивлением наблюдая, как всегда спокойная, хладнокровно-невозмутимая Кобра вдруг побледнела и трясущимися руками начала зачем-то выдергивать нитку из швейной машинки. — Не слышала. Ты чего, Надь?

Но ответа соседка по нарам так и не дождалась. В дверях швейного цеха появилась одна из охранниц, огляделась и, увидев Кобру, направилась к ней.

— Ким, заканчивай работу, к тебе приехали.

— Кто? — Помертвевшие губы не хотели слушаться.

— А тебе не все равно? Или не хочешь никого видеть? Отменить свидание, да? — Конкретно эта служащая внутренних войск терпеть не могла гордячку Кобру, а тут такая возможность поиздеваться! — Так это я быстренько, это я мигом. Ты сиди, работай, а я передам, что ты от свидания отказалась.

И она шустро развернулась и направилась к выходу.

— Нет! — Умоляющий крик-всхлип сладостным бальзамом капнул в уши охранницы. — Постойте, я иду!

Комната для свиданий в этой колонии была даже не комнатой — нормальным таким гостиничным номером с небольшой кухонькой и санузлом. Кобра ни разу не бывала здесь, потому что… Все по той же причине, в общем.

Первое, что увидела Надя, когда вошла в комнату, был стол. Настоящий праздничный стол, с шампанским, пышным тортом и колой. Горделиво топорщились накрахмаленные салфетки, играли гранями хрустальные бокалы, стол был накрыт белоснежной скатертью — ресторан прямо, а не комната свиданий колонии.

Из кухни вкусно пахло и шкварчало, а через минуту на пороге появилась Лана с румяной курочкой на блюде:

— Привет, Надюша! Проходи, садись!

— Что за праздник? — глухо проговорила Кобра, не двигаясь с места. — Новый год вроде прошел.

— Так старый Новый год! Садись, не стой столбом.

— Ты письмо мое получила?

— Ага, — безмятежно кивнула девушка, аккуратно ставя блюдо на стол.

— И… Удалось что-то узнать?

— Кое-что есть. Ты садись, не стой.

— Лана, прекрати тянуть кота за хвост! — Надежда судорожно сжимала и разжимала пальцы, с трудом удерживаясь от истерики. — Зачем ты мучаешь меня? Мало того что ни строчки за все время, так и теперь… Он хоть жив?!

И в этот момент на плечи женщины легли теплые ладошки, и срывающийся мальчишеский голос тихо произнес:

— Мама, я так тебя ждал!