ЯД твоего поцелуя
Шрифт:
Даниил подходит сзади и обнимает меня за талию. Я смотрю вниз, высота пугает, но в то же время завораживает. Вода бурлит внизу, сверкая бриллиантовыми брызгами. Мне немного страшно стоять на каменистом краю, но руки Даниила держат крепко, а его губы у моего уха вызывают мурашки по телу. Поцелуй в чувствительное место за ушком, смазанный тёплыми губами по щеке.
— Как же я тебя ненавижу, — слышу его хриплый шепот и улыбаюсь как дурочка, ещё не до конца осознав его слова. — Тебя, твоё рыхлое толстое тело, твоего отца. Я сплю с тобой, представляя других баб: красивых, стройных, в сексуальном белье и языком шлюхи. Ты мне до тошноты противна, Лер. Ты ничего не
Я всё ещё продолжаю улыбаться, но смысл его слов постепенно доходит до меня. И я пытаюсь обернуться, чтобы посмотреть в его глаза и понять, что это за шутки такие.
— Что ты говоришь?! — делаю движение, чтобы развернуться, когда руки Даниила исчезают с моей талии.
— Покойся с миром, жена, — спокойно говорит он и толкает меня обеими руками в грудь.
Вскрикиваю, хватаюсь руками за воздух и падаю… Ужас за секунду сковал моё тело, и я не могу открыть рот, чтобы закричать, но стремительно падаю на острые камни и в ледяную воду. Тысяча иголок пронзают моё тело, опоясывая невыносимой болью спину и ноги. Я всё ещё в шоке от произошедшего, и последнее, что вижу, это фигуру своего мужа, который смотрит на меня с обрыва. И я не умею плавать… Хотя какой тут плавать, если всё тело переломано всмятку о камни.
Глоток ледяной воды, ещё и лёгкие обжигает от недостатка кислорода. Пытаюсь взмахнуть руками, но боль накрывает меня с головой. От удара об воду глохну, в глазах темнеет. Я умираю. Я не хочу бороться. Меня предали.
Дорогие мои, очень рада приветствовать вас в моей новой истории. Будет остро, переживательно, эмоционально, надеюсь, что вам понравится. А пока, познакомьтесь, Лера
Дан
Глава 2
Глава 2
В храме царит тишина. Лишь заунывное пение батюшки и подпевающий ему хор престарелых девственниц вызывают у меня внутреннее отторжение. И зачем я только выбрал этот храм иконы Божией Матери «Неувядаемый Цвет» в Рублево?
— Валерия любила этот храм, он недалеко от её дома, ей понравится… — слышу я за спиной и не могу сдержать вздох.
Лера, Лера — ненавижу это имя, но приходится изображать скорбь. На меня злобно смотрит верный пёс Станислава Борисовича Княжина, отца Леры. И его я тоже ненавижу, но недолго тебе осталось топтать эту землю, старик. Да и топтать уже не получается. Он сидит в инвалидной коляске в чёрном костюме и чёрной рубашке, на ногах — итальянские туфли, начищенные до блеска. На безымянном пальце массивный золотой перстень с чёрным опалом.
За креслом стоит красотка, застывшая в соблазнительной позе со слезами на глазах. Белокурые локоны прикрывает чёрный платок, платье из чёрного кружева простое, чуть выше колена, с длинными рукавами. Стройные ножки в чёрных чулках, замшевые туфли. Я в восторге от неё, тело богини, красота в каждом движении. Я готов заниматься с ней любовью часами, ловить губами её крики удовольствия. Сейчас и не скажешь, что эта кошка ненасытна в постели, разрешает делать с собой всё, что пожелаю. На что богата моя бурная фантазия.
Аля ловит мой взгляд и слегка облизывает алые губы, и у меня моментально поднимается
Запах белых роз, лилий и свечей. Мне кажется, что теперь я всегда буду вдыхать этот аромат с удовольствием. Запах моей свободы. Моей новой жизни без супружеских оков, без нытья Леры, без постоянного контроля с её стороны. Всё нужно было выпрашивать, клянчить, ублажать эту жирную тушу в постели, чтобы Лерочке было хорошо, крышесносно. Чтобы она и подумать не могла, как мне противно с ней спать.
То ли дело Аля, её сестра. Полная противоположность моей покойной жены. Высокая, стройная, сексуальная просто жесть. Хочу её, всегда хочу, а она меня. Мысли снова кружатся вокруг прелестей Али, и я, чтобы охладиться, кидаю взгляд на большую фотографию Леры. Здесь она ещё ничего. В свадебном платье, утянута со всех сторон, того и гляди треснет на швах. Лицо профессионально накрашено, даже красиво. Нет, Лерка так-то ничего была, если бы не полнота. Но мять руками рыхлый жир, необъятную грудь… Фу, отлегло. Теперь даже мысли о сексе вызывают отвращение, но это ненадолго. Нужно продержаться, пока не закончится эта комедия с отпеванием и последующей кремацией. А в ресторане я дождусь, пока все разойдутся, и сегодня, наконец-то, напьюсь. Шутка ли, два месяца ждать, пока найдут тело, и моя жена перестанет быть призраком. А без тела нет денег семейства Княжиных. Вот такая вот беда.
Наконец, отпевание закончено, и мы едем в крематорий. Вижу, как пускает слезу отец Леры, даже Аля прониклась. Кружевным платочком промачивает глаза. Играет или правда скорбит? Хотя нет, какая там скорбь. Скорее совесть. Что-то она мне не нравится последнее время. Нужно затащить её к себе и оттрахать как следует, чтобы все мысли о морали выбить из головы.
— Мы поступили очень дурно, Дан, — тихий шепот, испуганный взгляд.
Сколько раз я слышал эти слова за эти два месяца? Дура, какая дура. Всё сделано, что не подкопаться, а у неё совесть заиграла. Бесит и возбуждает одновременно.
— Ты не понимаешь, Лера моя сестра…
— Заткнись, дорогая, или ты хочешь признаться?
— В чём? — бледнеет, нижняя полная губка подрагивает от страха. — Это же ты, Леру…
— Я?! Она с обрыва сорвалась, Аля. Захотела вниз посмотреть, чуть меня за собой не утащила. Или я должен был следом кинуться? — рычу я, оглядываясь по сторонам.
Мы заскочили в одну из гостевых комнат в величественном особняке Княжиных. Это было через неделю после того, как я вернулся из Тайги после трагедии.
— Точно не ты? — изучающе смотрит на меня сестра жены.
— Даже если и я, что бы ты сделала? Ты знала, что я хотел, но не смог решиться. Это судьба, Аля, судьба, — хватаю её за талию, руками веду по округлым бедрам, задирая вверх юбку домашнего платья.
Тяну в ванную, предварительно выглянув в коридор, и впечатываю в прохладную кафельную плитку на стене.
— Нет, нет… — шепчет Аля, пока я долблю её остервенело, глубоко, яростно.
— Терпи, соскучился, — вгрызаюсь в её шею, делая больно и оставляя отметины. Руками сжимаю грудь, играя сосками, и врезаюсь в горячую сочную промежность.