Яд власти
Шрифт:
Вигора Окрен истекла кровью. Даже если олухи из охраны тут же найдут её живой, то он всё равно не доживёт до заката. Пусть Саян из рук вон плохо сыграл торговца тканями, но, как профессиональный воин и немного лекарь, точно знает – проникающие ранения в брюшную полость современная медицина лечить не умеет. Но это ещё не все проколы.
Только сейчас, пробираясь через бурлящую толпу на Торговой площади, задумался о последствиях. А эти самые последствия ждать не будут.
Быстрей всего охрана снаружи уже спохватилась. Олухи несчастные, разжирели от безделья. Ох
В Городской страже работают весьма ушлые ребята. Они быстро откопают первую покупательницу, стареющую красавицу, и, особенно, её служанку. А далее по цепочке обязательно выйдут на утуса Геврара. Мастер-оружейник тут же расскажет о странном решении своего подмастерья взять два выходных дня посреди рабочей недели. Остаётся только одно – как можно быстрее, прямо сейчас, уносить ноги из Тивницы. Тем более каких-либо дел в столице не осталось. Вот и край Торговой площади, Саян вышел на улицу Серый тупик.
Пока Саян добирался до дома ремесленника, то окончательно успокоился. Он удалился на весьма приличное расстояние от лавки старого Биота, погони нет и не будет. Чтобы там не устроили оставшиеся на улице охранники, теперь им придётся запечатать всю Тивницу, а на это нужно время, время и ещё раз время.
– Добрый день, утус Геврар, - Саян зашёл в лавку.
– Добрый день, Саян, - отозвался ремесленник.
Утус Геврар сидит за верстаком с толстой иглой в руке и с выкройками из тонкой кожи. Появление Саяна застало ремесленника врасплох, тем приятней прочитать на его лице радостное удивление.
– Извините, я сейчас, - Саян, с ходу отметая вопросы, поднялся по лестнице на чердак.
– Ягира! Он вернулся! – ударил в спину радостный возглас ремесленника.
С тяжёлым сердцем Саян в последний раз толкнул дверь в свою маленькую, комнатку. Скошенный потолок только добавляет уюта. Приятно чувствовать себя в тепле и сухости, когда долгими ночами проливной дождь барабанит по глиняным черепицам. А кровать, простая лежанка из широких досок на четырёх толстых чурках вместо ножек. Чудо, а не кровать. Он провёл на ней столько чудесных часов, столько прекрасных ночей. Особенно по началу, когда только-только втягивался в непривычный ритм работы и отдыха простого ремесленника. Какое блаженное отдохновение находило на него на этом соломенном матрасе, под этим простым, колючим, но невероятно тёплым одеялом.
Саян в последний раз присел на низкий трёхногий табурет возле маленького квадратного столика. Конечно, он питался за общим столом со всем семейством утуса Геврара, но… Как было приятно купить у молочника на Торговой площади большой кусок дырчатого сыра, а у пекаря свежую лепёшку. А потом, вернувшись сюда, в эту комнатку под крышей, устроить чудесный поздний ужин с хлебом и сыром. Стыдно признать, но он так и не привык кушать в большой компании. Последние тридцать – сорок лет он завтракал, обедал и ужинал в одиночестве. Ну, пьянки не в счёт.
Только сейчас открылась обратная сторона
Саян рывком поднялся на ноги. Дорожный мешок по-прежнему валяется на кровати. Тёплый плащ, в котором он убежал с Утёса, скатан в плотный рулон и привязан сверху. Оказывается не зря вчера днём упаковал вещи. Осталось только вытащить из тайника под кроватью кошельки и можно идти.
На первом этаже в мастерской рядом с утусом Гевраром стоит его старшая дочь. Наверняка по зову отца она спустилась со второго этажа и теперь ждёт. Саян невольно поморщился, вот уж с кем ни как не хотелось встречаться перед уходом. За последние два месяца старшая дочь оружейника оттаяла. Ягира всё чаще и чаще бросала в его сторону неравнодушные взгляды.
– Саян, ты уходишь? – удивлённо протянул утус Геврар.
– Да, утус, - на ходу ответил Саян.
– Но…, почему? Я был добр к тебе.
– Утус Геврар, - Саян остановился возле верстака рядом с ремесленником, - поверьте мне: я ухожу, но вовсе не из-за вас. Почему именно – вам лучше не знать.
– А я- Ягира ухватила Саяна за рукав куртки. – Отец только что пообещал подумать.
– Подумать о чём? – Саян осторожно отцепил ручки девушки от рукава.
– Я рассказала отцу, какой ты умный, как много знаешь, как ты торговался со старым Биотом, как убедил его продать ту нежно-зелёную ткань всего за четыре серебряных вирта. Мне мама сказала, она не меньше шести стоит.
Ягира вот-вот расплачется. Теперь понятно, о чём именно пообещал подумать утус Геврар.
– Ягира, - Саян взял дочь ремесленника за руки, - мне не суждено остаться в этом чудесном доме, стать твоим мужем и однажды сменить твоего отца возле этого горна. У меня другая судьба, другое предназначение. Поверь мне: очень скоро ты встретишь того, кто полюбит тебя, а ты его. И всё у тебя будет хорошо, но только не со мной. А сейчас мне пора идти.
– А-а-а как же твоя плата? – встрепенулся утус Геврар. – Ты отработал у меня понедельник и ещё половину дня.
От столь наивной уловки Саян только улыбнулся. Кто бы мог подумать – всего за четыре месяца он стал своим в семье ремесленника и едва не пустил корни. Тем более не стоит затягивать прощание. Саян, нежно отодвинув Ягиру в сторонку, пошёл на выход. Но, остановившись возле распахнутой двери, обернулся и произнёс:
– Прощайте и не поминайте лихом.
Дверь захлопнулась за спиной Саяна. Медные колокольчики особо печально и грустно отыграли свою нехитрую мелодию.
Улица Серый тупик, на которой стоит дом мастера-оружейника, словно журчащий ручей вливается в полноводную реку Гужевого проспекта. А там и до Западных ворот рукой подать. С момента убийства в лавке торговца дорогими тканями едва ли прошло полтора часа. Трупы, поди, остыть не успели, а Саян уже покинул пределы Тивницы.