Ядерное лето 39-го (сборник)
Шрифт:
Комната поплыла по кругу; облезлые лилии, страницы рваных книг, витки пружин настойчиво лезли, выпирали, громоздясь и искажаясь. Глухой неясный голос сильно произнес, подавляя женское пение: «Ты призван, призван. Ты призрак! Приказ… приказ…»
Серый выбрал из кучи обрезок дюймовой водопроводной трубы с коленом, похожий на клюку, замахнулся и обрушил его на лакированный корпус. Приемник крякнул, музыка оборвалась, и дамочка с неженской яростью заголосила: «Швайне! Фер-флюхте швайне!!», но тут новый взмах и треск заставили ее умолкнуть. Весело
Обшарпанный подъезд встретил его уходящими вниз крутыми лестничными маршами; на одной из площадок к нему повернулись, неприятные лица трех курящих парней с банками в руках.
– Уууу. Здорово, мужик.
Лицо Серого осталось вежливым и бесстрастным; он лишь поиграл пальцами правой руки. Слабо, далеко послышалось недавнее пение и женский смех. Последовала вспышка, лестница перевернулась и косо встал потолок.
Серый не спеша спускался дальше по лестнице, а двое парней нагнулись над третьим, с трудом поднимающим от пола разбитое лицо. На ниже лежащей площадке Серый чуть замедлил шаг и полуобернулся:
– Вы что-то хотели сказать? – пальцы разминались, словно сгоняли с себя онемение от тяжелой работы.
– Н-нет, – упавший сплюнул кровью.
– Я так и думал, – Серый исчез за ступенями.
Это был частный сектор – череда деревянных одноэтажных домов с шиферными крышами уголком, порой с резными наличниками на трех окнах, по-деревенски глядящих на улицу. Через заборы перевешивались облетающие яблони, брела от колонки бабушка с ведром, из квадратного выреза в подворотне выглянула рыжая кудлатая дворняга.
Серый в своем наряде полувековой давности смотрелся здесь вполне уместно, будто вошел в ту часть города, что сохраняли специально для него. Атмосферу нарушал не Серый, а высокий новорусский коттедж с претенциозным забором, вбитый в порядок домов сельского фасона. Вычурные кованые острия по верху забора, спутниковая антенна и иномарка у глухих железных врат, растопырившая во все стороны дверцы и капот с багажником, объемистый хозяин в буром свитере и синем комбезе с помочами, приподнявший арбузно-круглую голову – все это вкупе с блестящей черной псиной выглядело чужим, насильно встроенным в патриархальный быт городских задворок. Холеный пес зарычал, оскалив зубы; его хозяин пошевелил мясистыми ушами и зычно втянул носом.
Серый едва удостоил их взглядом и сделал брезгливое движение губами, издав шипение. Хозяин спрятал голову под капот и зарылся в мотор.
Проулок пригласил свернуть налево. Забор здесь покосился, калитка накренилась. Поворотом кольца подняв щеколду, Серый вошел в сырой дворик с проложенными для прохода досками и штабелем палок, прежде бывших подпорками для помидоров, а теперь накрытых лоскутом рубероида. Выбежал пухлый щенок и тявкнул на Серого, на всякий случай все же виляя хвостом.
– Вам что нужно? – старичок пока не решил, следует ему быть гостеприимным или наоборот, поэтому вел себя нейтрально, не показывая, что визит незнакомца нарушил его любимое одиночество.
– Здравствуй, Поляков, – рассматривая деда как любопытную вещицу, четко и негромко выговорил Серый. – Я должен передать тебе привет, – он подошел ближе и еще тише произнес, – от штурмбаннфюрера Кирша.
Старик отступил на шаг в прихожую и нервно утерся ладонью, словно просыпаясь; рот его приоткрылся с бессмысленным «Э-э-э…», он встряхнул головой, как бы ожидая, что пришелец сгинет.
– Вы… из органов? – Нет.
– Как же… ох, господи… Кирш-то ведь… помер давно! – почти вскрикнул старик.
– Убит. И ты это видел, верно?
– Да… да… при мне было. Он только охнул… и упал. Сразу и скончался, – лепетал дедок, дрожа бородкой.
– Он был храбрый офицер, – наступал Серый, загоняя старца все глубже в прихожую, – а ты был хороший полицай, Поляков. Кирш помнит твою службу, он тобой доволен. Кажется, речь шла о том, чтобы представить тебя к награде…
– Так точно… яволь! – заморгав, старик выпрямился с подобострастной улыбочкой.
– Молодец, – прохладно похвалил Серый. – Пора за работу, Поляков. Ты готов?
– Рад стараться! – старикан словно помолодел. – Господи, наконец дождался! Не забыли меня, радость-то какая!.. А я особистов обманул, хе-хе, – задребезжал он хитрым смешком, заискивающе подмигивая Серому, – я партизаном записался! Недаром говорил герр штурмбаннфюрер: «Полякофф, ты хитрая лисица!»
– Хватит болтать, – осек Серый. – Оружие. Взрывчатка. Транспорт. Мне нужно немедленно. Шагом марш!
– Вот он, вот он, – в гараже дедок сдернул брезент со старинного большого мотоцикла. – Я сейчас не езжу, глаза плохие, но чищу, смазываю. И бензин есть! Я как чуял, что понадобится…
Откинулся железный люк, открывая прямоугольник света, над проемом свесился старик, стоящий на коленях и упершийся в края ладонями, а Серый закурил, лишь слегка опустив взгляд.
– Все туточки. Все целое, исправное. Из схрона, из леса таскал по штучке, тайком. Мало ли зачем пригодится. Рыбу глушить или, в случае чего, себя оборонить…
Кряхтя, взбирался он из погреба по лестнице, выкладывая к ногам Серого увесистые упакованные коробки, нечто угловатое и заботливо обернутое; выложив, отдувался, кашлял и потирал грудь, поглядывая снизу вверх – похвалят ли его за усердие?
– Дряхлый стал… задыхаюсь… Но я еще могу! Что, герр официр, пришло наше время? Ох, сколько лет я ждал, чтобы их… – он с ненавистью придавил и растер что-то невидимое кулаком в ладони.
– Именно так, – кивнул Серый. – Это все?
– Да, извольте видеть.