Ядовитая кровь
Шрифт:
Зачем?
Отвлечь? Наверное. Ему нужно было приблизиться к колдуну, показать что-то интересное, чтобы на секунду забылся тот, отвлекся, подставил горло под удар.
Только характерник мог сделать такое. И Приблуду, и связанного Чугайстра обыскали перед залом, иголку не получилось бы пронести с собой. И проскочить мимо джинна – тоже не получилось у человека.
Вон, Чугайстр попробовал, когда у Волка не вышло.
И Чугайстр... Он ведь начал все рассказывать колдуну. Правду говорил, не врал. Зачем? Смерти испугался? Нет, не мог Чугайстр
Характерники придумали. Хитры они, любого вокруг пальца обведут. Сколько историй слышал Приблуда зимними вечерами про то, как характерники и ляхов, и татар с турками, и московитов обманывали, обкручивали, глаза отводили и головы морочили...
А тут не получилось...
Приблуду тряхнуло, боль, которая, казалось, сильнее уже и быть не могла, усилилась, расплескалась на весь мир, подхватила огненной волной и вознесла к самому солнцу, под его испепеляющий жар. И швырнула вниз, в ледяную бездну. На самое дно моря.
Приблуда закричал, забился, чьи-то руки схватили его за плечи, прижали, а в рот, сквозь запекшиеся сухие губы, потекла вода.
– Лежи, сынку, лежи, – прошептал кто-то в самое ухо, обдав Приблуду запахом табачного перегара и горилки. – Все пройдет...
Чугайстр... Он жив. Его заперли в темницу вместе с Приблудой, старик тоже знает тайны войска запорожского... Знает, как выбрать ребенка, который может стать Зрячим. Знает. А сможет ли молчать?
Приблуда облизал губы, попытался открыть глаза – и не смог. Темнота окружала его.
– Дядька Чугай... – прошептал Приблуда и почувствовал, как треснули его губы, как кровь потекла, почувствовал вкус ее солоноватый. – Дядька Чугайстр... Молчи. Ничего не говори ему, проклятому... Терпи, дядька Чугайстр!
– Все хорошо, хлопчик, – прошептал Чугайстр на ухо. – Ты потерпи. Это пройдет, я знаю...
«Что пройдет? – удивился Приблуда. – Боль пройдет? Жизнь пройдет».
– Я не вижу, дядя Чугайстр...
– Это ничего, я тебе глаза завязал, нельзя тебе сейчас смотреть – больно. Я знаю.
– Мне и так больно, дядька Чугайстр. Везде болит...
– Я знаю... Терпи... Ничего сказать другого не могу – терпи. И нас прости, проклятых. За муки свои прости, за брехню нашу прости... Мы тебя домой везем. Там отлежишься. Не держи зла на Сечь.
– Я... – прошептал Приблуда. – Не держу... Батька... Охрим тоже сгорел?
– Нет, живой твой батька. И браты – живые.
– Живые... Сколько козаков погибло?
– Два десятка. Это если наших не считать. От огня – два десятка. Потом еще двенадцать человек, когда в крепости бой шел. Джинна проклятые... В коридоре, если бы не характерники, если бы не ты... – Чугайстр положил шершавую ладонь на лоб Приблуды. – Спасибо тебе.
– За что? – спросил Приблуда, уже зная ответ, уже поняв, что произошло там, на башне, зачем везли его козаки к крепости. –
– Тогда бы все погибли, – ответил Чугайстр.
– Сказали бы... Научили...
– Нельзя. Научить нельзя. Можно найти ребенка, можно растить его, можно отправить его в самую пасть к дьяволу, в страх, в боль...
– Я должен был испугаться? – спросил Приблуда. – И тогда...
– Нет, не испугаться. Страх только готовит. И боль готовит. Они от дьявола. Они – зло. Жалость. Любовь. Сострадание, – Чугайстр говорил странные слова, непривычные ни для Приблуды, ни для себя самого. – Только тот, кто может жалеть. Кто готов...
– Умереть, – прошептал Приблуда.
– И умереть за друзей своих, – шепотом ответил Чугайстр.
– Я понял, – сказал Приблуда. – Понял. Только... почему Лихолет не смог? Почему меня послали, ведь ты... Ты ведь перехватывал источник, ведь так?
– Перехватывал... – еле слышно сказал Чугайстр.
– Так почему сейчас... сюда вы меня повели?.. Ведь могло не получиться...
И Чугайстр ответил.
И Влад проснулся, вскрикнув, таким страшным оказался этот ответ.
Джип раскачивало, словно лодку в шторм.
– Все нормально, – Кроха оглянулся назад, на Влада. – Это тут такие улицы вокруг дома Шкворня. Пацаны ему предлагали пригнать катки и рабочих, чтобы все заасфальтировать, а он сказал, что это для безопасности. Чтобы, типа, как противотанковые препятствия.
– Правильно сказал, – Влад охрип спросонья, пришлось откашляться. – А так из машины можно на большой скорости выстрелить. И тому подобное. Шахид какой-нибудь, опять же.
– Шкворень не дурак, – то ли с одобрением в голосе, то ли с завистью произнес Кроха. – Ведь у него врагов сколько – не перечесть. Другого уже замочили бы давно, а Шкворень...
– Бледный, – сказал Влад. – Шкилет.
– Ты с такими шуточками поосторожней, – пробормотал Кроха. – Он таких шуток не понимает.
– А мне это до жопы! Мне на него насрать. Мое знакомство с ним долго не продлится. Ни в одном случае, ни в другом.
Джип остановился перед металлическими воротами. Из калитки вышел коренастый крепыш и, ежась под дождем, подошел к машине.
– Свои, – сказал Кроха.
Крепыш не ответил, мельком глянул на сидевших спереди, внимательно осмотрел салон, поглядел в лицо Владу.
– Багажник открой, – приказал он.
Влад осмотрелся. Ворота были внушительные, никак не жесть, и забор был сложен из бетонных блоков. Калитка, выпустив крепыша, закрылась. В ней была широкая узкая прорезь, явно не для писем. Еще пару амбразур, закрытых металлическими заслонками, обнаружил Влад в бетонном заборе.
Плюс видеокамеры, плюс проволока под напряжением.
Живет Шкворень безопасно, но невесело.
Крепыш осмотрел багажник, чем-то громыхнул в нем, перекладывая. И охрана у него работает без суеты и лени, оценил Влад. Всякий, кто попытается атаковать, будет нести потери. Громадные потери.