Ядовитая паутина
Шрифт:
— Кто?
— Не знаю, но это не наши знакомые, — более определенной информации я дать ему не могла.
Он подошел к телефону и взял трубку.
— А-а, — сонно протянул он, — здравствуй, деда. Нет, это моя учительница, точнее, репетитор.
Судя по дальнейшим репликам Андрея, дед не поверил ему и пытался выяснить, что же он репетирует со мной на самом деле. Я ушла снова к себе на диван: слушать чужие разговоры, если это не связано с профессиональными обязанностями, не совсем вежливо. Но последовавший затем громкий возглас Андрея заставил меня все-таки
— Этого не может быть! — с жаром говорил в трубку Андрей.
— Ты ничего не напутал, дед? — через пару секунд уже не так уверенно спросил он.
Они еще какое-то время что-то доказывали друг другу, но чувствовалось, что уверенность Андрея стремительно улетучивалась. Когда они закончили свой разговор, я все же решила выйти. Андрей сидел рядом с телефоном у стены — наверное, услышанное так удивило его, что он просто сполз вдоль нее вниз. Весь вид его полусогнутой фигуры выражал огорчение и недоумение одновременно.
— Что-то случилось? — поинтересовалась я.
Он неопределенно-непонимающе пожал плечами.
— Дед говорит, что шубы матери нет. Мы же вместе с тобой привезли ее в одной сумке?!
— А она была там? Ты уверен?
— Ну конечно!
— Может, это просто недоразумение, которое быстро разрешится, — попробовала успокоить его я.
Он опять непонимающе пожал плечами.
— Хорошая шуба? — как-то не совсем к месту поинтересовалась я.
— Совсем новая. Мать сильно расстроится. Она очень долго мечтала о ней.
Я сделала сочувственно-понимающее лицо и ушла в свою комнату. Пора было умыться и позавтракать. Я сладко потянулась, прогоняя дремоту, и, подойдя к окну, решительно отодвинула шторы, чтобы впустить в комнату лучи утреннего солнца.
Внизу было почти безлюдно. Только какая-то женщина, согнувшись под тяжестью огромной сумки, шла в сторону остановки. Я лениво пробежала по ней взглядом, но что-то в ее облике привлекло мое внимание. Я задумалась, глядя на нее, и попыталась извлечь из памяти нужное воспоминание. Ясно. У нее такая же сумка, как те, что мы отвозили к деду Андрея в Озерск. Я зевнула. Стоп! Сумка! Калейдоскоп неразберихи в моей голове, связанный с последними событиями, внезапно сложился в неосознанную, но правильную картину, словно ему не хватало единственного, отсутствовавшего до сих пор и появившегося именно сейчас, недостающего камешка.
Я почти выбежала в коридор. Андрей все еще сидел около телефона.
— Андрей, а твой дед не сказал тебе, что было в сумках? — спросила я его.
— Нет. Я не спрашивал, — он удивленно поднял глаза.
— А сколько было сумок?
— Четыре. Мы же вместе с тобой отвозили их, — продолжал недоумевать Андрей.
— Ты можешь позвонить деду и спросить, что в сумках?
— Нет. У него же нет телефона. Он звонил со станции, перед тем как ехать на дачу.
— Тогда собирайся и поедем в Озерск.
— Прямо сейчас?
— Ну, не прямо сейчас — сначала было бы неплохо немножко подкрепиться.
После торопливого завтрака мы сели в машину и отправились в Озерск. Утренняя дорога
В квартире деда за время нашего отсутствия фактически ничего не изменилось. Только сумки стояли не в кухне, где мы их оставили, а в комнате. Все четыре были на месте. Только три застегнуты на молнию не до конца, а одна из них наполнена на две трети — наверное, дед, уже разобрал часть вещей.
— Ну, что, коллега? — обратилась я к Андрею. — Давайте проведем что-то вроде таможенного досмотра с пристрастием.
Андрей согласно кивнул головой, одновременно с этим недоуменно пожав плечами. Две сумки не вызвали у нас никаких вопросов. А вот когда была раскрыта третья, его глаза округлились, а челюсть медленно заняла крайнее нижнее положение.
— Что-то не так? — спросила я, хотя и без слов было ясно, что что-то действительно не так.
— Это не мое, то есть не мамино, — сдавленным голосом выдал Андрей.
— Что именно?
— Все… Именно все.
Он наклонился над сумкой, словно бомж над мусорным ящиком, и начал вытаскивать оттуда одежду. Там не было ничего необычного: брюки, майки, носки и прочее в том же духе. И вот среди этого самого «прочего» на всеобщее обозрение была извлечена черная джинсовая безрукавка с небольшим изображением скорпиона, почему-то сидящего в середине паутины. Андрей взял ее в руки и держал на весу, непонимающе по очереди глядя то на нее, то на меня.
— Что скажешь? — поинтересовалась я в ответ на его вопросительный взгляд.
— Не з-знаю, — протянул он, — по-моему, это вещи Олега. Кроме этой куртки, конечно.
— Ты уверен?
— Да, — сказал Андрей после некоторого раздумья, окинув взглядом содержимое сумки, лежавшее сейчас на полу.
— Ты, кажется, говорил, что Олег заходил к тебе перед отъездом?
— Ну, да. У него тоже была такая сумка. Значит, — тут он хлопнул себя по лбу, — он перепутал сумку, и мамина шуба у него.
— Боюсь, что шуба досталась Лешему, — вздохнула я. — Как сказал один из «пауков», избив Олега, он забрал его сумку.
Я взяла из рук Андрея безрукавку и внимательно осмотрела ее. Обычная куртка с отрезанными рукавами. Единственным ее отличием было то, что она была прострочена со стороны подкладки на отдельные участки в виде вертикальных прямоугольников. Так иногда делают, когда хотят незаметно укрепить одежду от удара ножом. Только тогда в эти кармашки вставляют стальные пластины, превращая таким образом куртку в легкий бронежилет. Но здесь пластин не было. Я в задумчивости провела ладонью по подкладке, и мне показалось, что некоторые кармашки на ощупь отличались от остальных.