Ядовитая пыль
Шрифт:
— Учитывая доказательства и тот факт, что мой проклятый коммуникатор снова вышел из строя, я вернулся, чтобы тебе обо всём рассказать.
— Что с Кейси и Кэм?
— Они остались там, пытаются выследить отряд. Посмотрим, что узнают. Может совпадение, что патрули находятся в этом районе или же прелюдия к возможному нападению.
Аксель задумался, пощипывая переносицу.
— В любом случае, мы должны быть настороже. Собери всё самое необходимое. Дверь открываем только после наступления темноты. Пусть люди
— Я скажу Бенни, чтобы он провёл тренировку. А как насчёт фермеров в лесу?
Аксель поджал губы.
— Мы мало что можем для них сделать. Надеюсь, Анклав сочтёт их не достойными внимания.
Маловероятно, но Аксель знал, что лучше не тратить ресурсы впустую, так как толку от этого не выйдет. Он должен думать о большинстве. Особенно о тех, кто не мог себя защитить.
— Хочешь, чтобы я вернулся помочь Кэм и Кейси или стоит разведывать дальше?
— Ни то, ни другое. Мне может понадобиться твоя помощь в торговой сделке.
Гуннер нахмурился.
— И что мы продаём? Грузовик, который только заполучили?
— Нет. Женщину.
От этого заявления уголки губ Гуннера опустились.
— Ты же не серьёзно.
— Она не может здесь остаться.
— Почему?
— Во-первых, она меня ненавидит, — выпалил Аксель.
Гуннер через мгновение рассмеялся.
— Пленница ранила твои чувства?
— Нет. — Аксель не собирался говорить «может быть», потому что, как он уже сказал Лауре, ему всё равно.
— Да не гони. Ты раздражён. — Гуннер заржал. — Должно быть, приятно было делить с ней постель.
Его кулак почти встретился с ухмылкой Гуннера. Почти. Аксель нахмурился.
— Я не прикасалась к ней.
Это Лаура на нём распласталась.
— Как скажешь.
— Я велю Карлосу прощупать наши обычные места, может, найдём кого-нибудь, кто согласится на сделку.
— Ты говоришь о скупщике рабов. — Слова Гуннера были тихими и едкими. — Мне это не нравится. Анклав покупает и продаёт людей, но не мы.
— Мы не продаём наших людей, но в данном случае она хочет вернуться. С таким же успехом можно вернуть её за вознаграждение.
— Это очень близко к истине, — заметил Гуннер.
— Я должен думать о благе группы.
— Если бы ты поинтересовался мнением группы, ответ, возможно, тебя удивил.
— Ты же знаешь, нам нужны припасы. А припасы требуют средств, которых у нас нет. Мы не можем продолжать воровать.
— Мы в таком отчаянном положении, что нам нужно кого-то продать?
— А ты как думаешь?
Гуннер вздохнул.
— Вероятно, я правильно тебя ненавижу. Нам бы кое-что пригодилось, и если она не хочет остаться, то не окажем ли мы ей медвежью услугу? Она хорошенькая. И за неё дадут хорошую цену, несмотря на возраст.
Сейчас Гуннер признал то, что беспокоило Акселя.
— Она не старая.
— Может для тебя,
Аксель изложил основной план.
— Как только найдём покупателя, поедем и встретимся, чтобы произвести обмен. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Кэм и Кейси тоже. Мы возьмём багги и мотоциклы.
Быстро и легко они промчатся там, где не проедут крупногабаритные грузовики.
— Когда отправляемся в путь?
— Думаю, через день или два. Нужно отправить сообщение и дождаться ответа, а потом Карлос будет настаивать на торге.
— Также зависит от сигналов сотрудничающих. — Гуннер кивнул. — Поскольку у нас впереди несколько дней, я собираюсь осмотреться, поискать, не замечу ли ещё каких-нибудь признаков рыщущих по округе солдат Анклава.
— Если что-то обнаружишь, в одиночку не вмешивайся.
— Если только не смогу этого избежать.
— Не говори глупостей, — прорычал Аксель. Уже не в первый раз Гуннер предлагал нанести упреждающий удар. Будучи моложе, Аксель полностью понимал это стремление. Свобода народа. Открытые купола. Прекращение нападений на жителей Пустоши.
Но маленькие бродячие группы не могли пробить брешь в механизме, который был иерархией Анклава.
Или могли? До него дошли слухи, что кто-то провозгласил себя королём, предложив альтернативу и пренебрегая законами Анклава, чтобы установить собственные правила. Проблема с этим конкретным слухом заключалась в том, что никто не знал, где находится это предполагаемое королевство.
— Нет ничего плохого в том, чтобы устранить угрозу. — Гуннер всё ещё не полностью усвоил урок маскировки, а не борьбы. В драке кто-то всегда проигрывает.
— Если умрёшь, я за тебя мстить не буду.
Гуннер улыбнулся.
— Буду осторожен. Ты же не хочешь меня потерять.
— Единственная, кто будет скучать по тебе — это Дотти. Она слишком с тобой мягка.
Кроме того, Дотти сторожила Хилла. Каким-то образом она нашла это место. Просто стояла снаружи и терпеливо ждала, а когда Аксель вышел из их тайного туннеля, чтобы рявкнуть на неё, Дотти сказала:
— Ты как раз вовремя.
— Кто ты? — спросил он тогда.
— Дотти. И я пришла, чтобы жить в твоём княжестве.
В тот раз Аксель рассмеялся над этим словом, но проводил Дотти в её новый дом. Дотти многое знала, и когда она говорила, её слушали. А ещё она слушала любого, кто в этом нуждался, сидя в своём кресле у тепла заряжающихся батарей, её спицы щёлкали, когда она вязала, создавая массивные образцы жемчужной ткани, которые затем снова и снова распускала, чтобы повторно использовать пряжу. А если кто-то приносил ей новый моток пряжи, она привязывала её к концу старого мотка, из которого вязала изделие, и продолжала вязать. Дотти редко вязала что-то, что было достойно, чтобы нитку отрезали и оставили изделие на подарок.