Яга – не баба

Валентеева Ольга

— Слушайте все, Черногор и его сын Черновей пали на поле боя! — крикнул я, и эхо покатилось во все стороны.

Вражеские силы замерли, всколыхнулись, будто не веря.

— Кто сдастся сам, будет помилован. Остальные казнены, — добавил я, хоть, конечно, не имел права ни казнить, ни миловать. Да и не собирался, что уж там.

Противник и вовсе пришел в смятение. И пока я добрался до царских палат, у которых разворачивались основные баталии, часть врагов уже признала свое поражение и надеялась на милость Марфы. Сама Марфа тоже нашлась у ворот. Они

с Булатом сражались спина к спине. В руках царевны был меч, и я даже залюбовался, так она была гармонична и хороша. Булат не уступал супруге. Он бил точно в цель, не давая врагу времени на передышку. Прекрасная пара!

— Венислав! — первой заметила нас Марфа. — Арина!

Она оттолкнула с дороги какого-то зарвавшегося дуболома и подбежала к нам, обняла сразу обоих, погладила по боку ступу.

— Вернулись! Успели! — радостной скороговоркой тараторила она. — А мы отбили царские палаты, сейчас зайдем внутрь. Надеюсь, отец и сестрица там.

Точно, сестрица. Та самая, которая отвергла Черновея и сподвигла его на «подвиги». Екатерина, кажется? А ворота распахнулись, и войска Булата хлынули внутрь, окончательно сокрушая вражескую оборону. Вот и справились друзья без нас.

— Ступа, лети к Бабе Яге, — приказал я нашему транспорту, и ступа послушно отправилась в обратный путь. Мы же вошли в царский терем. Увы, ту красоту, которой я так восторгался в свой первый визит, разрушили и испоганили. Стены почернели от копоти, полы щеголяли царапинами, окна смотрели на мир пустыми рамами.

— Варвары! — прошептала Марфа, сокрушенно качая головой. — Как есть, варвары. Но где же мой батюшка?

— Марфа! — раздался знакомый голос. А вот и он! Сам царь-отец спешил к дочери, прижал её к груди и поливал слезами. Выглядел правитель скверно. Кажется, он больше поседел и осунулся, но дочь обнимал крепко, недрогнувшей рукой, так что царство-государство выстоит.

— А где сестрица? — спрашивала Марфа.

— Так нет её здесь, добрые люди бежать помогли, пока Черновей не добрался. Спасибо, дочка! Спасибо, затек!

И царь кинулся на князя Булата, расцеловал по-русски три раза, а потом провозгласил:

— Врагов-супостатов в тюрьмы! Сдавшихся — отдельно, тех, кто не раскаялся — отдельно. Завтра ими займемся, а сегодня будет праздник!

— Подождите, царь-батюшка, — протиснулся я к нему. — Видите ли, Черногор захватил нашего союзника, Кощея Бессмертного. Вы его, случайно, не видали?

Царь воровато отвел взгляд. Видел, царская морда, но решил избавиться от врага! Вот только Кощей сделал всё, чтобы нам помочь, и мы его бросать не собирались.

— Отец! — возмутилась Марфа. — Кощей, между прочем, за нас в бой пошел и проиграл.

— Марфушечка, дитятко, но это ведь Кощей! Такая удача! — упорствовал венценосный родитель, а я покачал головой.

— Ну ладно! — сдался царь. — В подвале он, в крайней камере, но может, вы еще подумаете?

Я его уже не слушал, а шел прочь в поисках подвала.

— Я покажу, — догнала меня Марфа, а Арина шла по другую сторону. Так мы и добрались

до подвала. Стража хотела было остановить, но узнала царскую дочку, и нас без лишних вопросов проводили в ту самую угловую камеру. Мерзкое оказалось местечко! Когда отперли дверь, я даже не сразу разглядел Кощея, потому что света тут почти не было. Большое помещение без окон, насквозь пропахшее сыростью. А в центре — Кощей на двенадцати цепях, как в сказке. Цепи эти опутывали его тело так плотно, что я озадачился: как их снять, чтобы не навредить нашему союзнику?

— Пить, — просипел тот.

Точно. В сказках Кощей после двенадцатого ведра воды горы может свернуть. Так что Марфа послала стражников за водой, а я подбежал к узнику.

— Потерпи, — сказал, вглядываясь в бледное до синевы лицо. Утешало только то, что Кощей-то бессмертный. — Сейчас принесут воды.

— Веник? — Тот разлепил сомкнутые веки. — Победа наша?

— Наша, наша, — ответил я. — Что же ты один сюда полез, дурень?

— Сам дурень, — обиделся Кощей, даже забыв, что сейчас не в том положении, чтобы дуться. — Этих стражников только за смертью посылать.

А стража, наконец-то, вернулась с ведрами. То ли Кощей не всю силушку потратил, то ли недолго в подвале провисел, но ему хватило и три ведра. Цепи зазвенели, загремели и рассыпались прахом, а Кощей расправил плечи, отряхнул брюки, поправил кожаную куртку. Ох, кажется, хорошо идет торговля у Овсеня вещами из нашего мира! Зато без туши и помады Кощей действительно походил на… Кощея, наверное. Грозный, хмурый, страшный. Худой после нескольких дней в подвале — кто знает, сколько точно он тут провисел? И злющий настолько, что из глаз едва ли не били молнии. Вот только меньше всего на свете я ожидал, что стража бросится врассыпную, а в подвал войдет Моргана. Она будто плыла над землей. Замерла перед Кощеем и спросила грозно:

— Ты, хрыч малолетний, чем думал, когда сам к Черногору полез? Ты не мог меня позвать? Решил снова годы скинуть?

— Маргоша, не зуди! — отмахнулся Кощей. — Живой я, здоровый. Жаль только, что не вышло своими руками этого гада придушить!

И уж точно я не ждал, что Моргана тяжело вздохнет, сотрет с глаз набежавшие слезинки и крепко обнимет непутевого мужа. Как они целуются, я смотреть не стал — зачем смущать? Марфа и Ариша зато глядели во все глаза, даже покраснели обе, словно маков цвет. Сказано, девчонки!

— Благодарствую за помощь, Венислав, — окликнул меня Кощей. — Мы с Морганой возвращаемся домой. В царство мое попрошу без причины не приходить, мой покой не нарушать.

— Как скажешь, дружище, — ответил я.

Кощея от такого обращения перекосило, но он промолчал. Только протянул Моргане руку и увлек её за собой. Миг — и они растаяли в синей туманной дымке. Эх, любовь. Что бы ни говорила Моргана при нашей прошлой встрече, она пришла за своим супругом. И они так смотрели друг на друга, что лично у меня сомнений не осталось. Я покосился на Арину. Она стояла, опустив глаза, и тоже думала о чем-то своем.