Якудза из другого мира 3

Калинин Алексей

Сама госпожа Окада походила на китайскую пиратку-главаря из «Пиратов Карибских морей». То есть набеленное лицо, словно шпателем нанесли финишную шпаклевку, черные подведенные глаза, губки бантиком и презрительный взгляд, сразу же вынесший мне негативную оценку. Цветастое кимоно сидело на ней конфетной оберткой, вот только вряд ли внутри была конфетка, скорее там мог находиться засушенный урюк.

– Слушай, хинин, к девчонкам не лезь. Будешь стоять возле кухни и не пускать туда клиентов. Даже если сильно захотят узнать, чем их кормят, ни в коем случае не пускать.

Если услышишь крик девчонок, то сразу же беги на него. Крик повторится – ломай дверь и вытаскивай клиента наружу. Не стесняйся, в случае чего – я договорюсь. Сам полезешь к девочкам – отрежу пипирку и скормлю. Вот и все правила. Всё понял?

– Понял, – кивнул я. – А пожрать-то дадут?

– А вот как поработаешь, так и дадут. Если плохо себя покажешь, то кроме помоев ничего не жди.

– Кому я тут что показывать-то должен? – обиженно спросил я.

– Уж явно не мне. Я на столько хуев насмотрелась, что если из них выложить дорожку, то она дотянется до луны.

– Нашла чем гордиться, – вырвалось у меня.

– Что-о-о? – нахмурилась госпожа Окада.

– Говорю – вам есть чем гордиться. Ваши познания в мужской физиологии нереальны.

– Работай, хинин, – процедила госпожа Окада и пошла прочь.

Я пожал плечами и отправился на поиски кухни. И каково же было моё удивление, когда я в дверях столкнулся с давешней девчонкой, Шакко.

Глава 4

– Изаму? – похоже, что девчонка тоже была удивлена. – Что ты здесь делаешь?

– Привет, Шакко, я тут работаю. Охраняю мясо от мяса, – пожал я плечами.

– Какое мясо? – не поняла девчонка.

– Как говорили одни мои знакомые из далекой дикой страны: «В жизни есть три удовольствия: есть мясо, ездить на мясе и тыкать мясом в мясо». Вот последнее я и охраняю.

Надеюсь, я не слишком надавил девушке на мозг? Она улыбнулась. Ясно, всё нормально – юмор понимает.

– Так ты из якудзы?

– Да. И тут сегодня моя работа. Надеюсь, тебя это не напрягает? А ты из…

Я обвел руками помещение.

– Да, и тут сегодня моя работа, – с улыбкой кивнула девушка. – Надеюсь, тебя это не напрягает?

Хотя и постарался сделать лицо простым и ненапряженным, но чувствую, что это не удалось. Губы всё равно дрогнули, чтобы изогнуться в поджатую дугу. Я усилием воли заставил их принять прежнее положение улыбки.

Глаза Шакко снова сверкнули радужным цветом. Всего на миг, как будто по ним скользнул луч стробоскопа.

– Я работаю на кухне, второй помощник повара, – пояснила девушка. – Для борделя я слишком некрасива… А ты что подумал?

Если бы мою рожу сфоткать в тот момент, то потом этой фотографией запросто можно было бы иллюстрировать слово «конфуз». И виноватая улыбка, и попытка груди расправиться обратно, и бордовые уши… Тьфу! Даже вспоминать неудобно.

– Во как! – я всё-таки сумел взять себя в руки. – А меня госпожа Окада обещала накормить вкусным ужином. Так что ты расстарайся там на славу, в кофе плевать не нужно – я не люблю с пенкой. Кстати, а где у вас тут кухня?

Шакко улыбнулась в ответ,

коснулась моего плеча и потянула за собой. Мы прошли по красному коридору, со стен которого на меня смотрели герои эротических гравюр. Я даже вспомнил их название – сюнга. Заросшие черным волосом гипертрофированные половые органы словно насмехались над посетителями. Хотя и лица у людей были под стать их половым органам.

– Какие же они все страшные, – сказал я, кивая на картины.

– Ничего ты не понимаешь в эротическом искусстве, – хмыкнула Шакко. – Возможно, когда-нибудь, я просвещу тебя в этом вопросе.

Как же двусмысленно это прозвучало… Я почувствовал, как низ живота наливается тяжестью. Черт побери, а ведь я даже ещё к работе не приступил.

– Я занимаюсь историческими исследованиями эротической культуры, так что накопила уже достаточно материала. Есть очень интересные моменты.

– Да что же ты со мной делаешь-то? – чуть ли не простонал я. – Я же себе представить могу многое, а мне ещё работать…

– Ну, можешь сходить в душ, – пожала плечами Шакко. – Сбросишь там напряжение…

– Чего? Дрочить на работе?

– Вообще-то, я имела в виду принятие холодного душа, – перестала улыбаться девушка. – Я вовсе не думала, что ты там только таким занимаешься.

А вот теперь мою рожу можно прикрепить к слову «конфуз в квадрате».

Эх, прямо-таки представил себе, как уссывается сейчас Мизуки. Ну да, молодого пацана, тело которого сплошь состоит из гормонов, пустить в место плотских утех и эротических фантазий. Худшего мучения она и придумать не могла. И ведь ничего не скажешь – я должен отработать приказ руководства, иначе, если я сейчас откажусь, то якудза имеет полное право отказать мне в тот момент, когда понадобится помощь.

– Вот тут я и работаю, – показала на блеклую дверь Шакко. – Если что, то твоё место вот здесь. Ребята здесь стоят и никого не пускают на кухню. Когда тебя сменят, то сможешь зайти и поесть. Не скучай.

Она кивнула на чуть протертую спинами стену. Я встал, подпер стенку спиной и подмигнул Шакко.

– Вполне удобно. Давай, до свидания.

– Пока… красавчик, – Шакко игриво усмехнулась и скользнула за дверь.

Потянулось время моего дежурства…

Эх, как всё-таки различается видение клиента, посетившего публичный дом от видения этого же дома изнутри. Да и везде так – человек видит шоу, но не видит изнанку, пот и слезы, предваряющие это шоу. Человеку нужен праздник, а вовсе не история того, как этот праздник создавался.

Я же видел, как по коридорам ходят опухшие девочки, которые приводили себя в порядок при помощи косметики. В одну комнату заползает землистый кусок плоти с волосами и заплывшими глазками, а через полчаса выпрыгивает озорная медсестричка с вываливающимися сиськами. Или же выходила латексная женщина-кошка в длинных сапогах и на шпильках-ходулях. Или появлялась горничная с заголенной жопой. Жопы, к слову, были ничего себе такие, вполне вызывающие слюноотделение.

Приходилось крепиться, чтобы не показывать свой возрастающий интерес, шевелящийся в ширинке.