Якудза
Шрифт:
Виктор знал. Вернее, знал глава древнего клана Воинов Ночи, научившийся передавать свои навыки через время. Тот, с кем Виктор объединил свою душу.
Но убить человека – это одно. Убить тварь, лишь похожую на него внешне и созданную для того, чтобы убивать людей, – совсем другое.
У твари был крепкий позвоночник, не иначе сработанный из стали. Поэтому свернуть шею гемоду не получилось. Получилось лишь слегка повернуть голову, хотя рванул Виктор со всей силы и от души.
Виктор мог бы поклясться, что в глазах гемода мелькнуло недоумение. Похоже, что нападали на него впервые. И с приемами рукопашного боя знаком был биоробот
Кожа под пальцами была нереально гладкой и резиново упругой. Но все-таки это была кожа. Под которой напряженными тросами натянулись мышцы.
Пусть синтетические, но мышцы!
Дернувшиеся в попытке протолкнуть в легкие глоток воздуха…
Гемод дышал. И это значило, что внутри у него все устроено так же, как у человека. Пусть крепче, пусть совершеннее и долговечнее, но по тому же принципу.
Душить было долго… Словно в замедленном фильме, краем глаза Виктор видел, как пальцы гемода обхватили ручку хлыста, как напряглись под форменным кителем мышцы руки…
Пальцы Виктора, скрюченные, словно орлиные когти, сомкнулись на шее гемода, обхватили кадык – и вырвали его из резиновой плоти, заодно разорвав трахею.
Тварь захрипела.
Ее тело дернулось с ужасающей силой, сбросив с себя Виктора, – и вдруг, внезапно обмякнув, мешком повалилось на каменный пол. Темная, почти черная кровь толчками била из шеи, закрашивая серебряные черепа на петлицах кителя.
Виктор брезгливо отряхнул пальцы и наклонился за автоматом. Его глаза встретились с широко открытыми глазами гемода. В них все еще слабо плескалось стремительно затухающее изумление.
Виктор выпрямился и передернул затвор МР-40. Старая машинка, знакомая по старым фильмам. Конечно, воевать с такой штукой против всей Антарктиды, набитой фашистами словно термитник термитами, перспектива не особенно радужная. Но для потерявшего силу синоби и это хлеб.
– Хлыст возьмешь? – спросил Виктор у Курта, испуганно жавшегося к стене вместе с толпой других узников.
Но в глазах заключенного было столько животного ужаса, что Виктор не стал дожидаться ответа.
– Ну и не надо, – сказал он, подобрав хлыст. Потом снял с трупа ремень вместе с подсумком под три запасных магазина и кинжалом в ножнах. Судя по весу, подсумок был полным. Уже неплохо. Мародером Виктор себя не ощущал. Забрать оружие у убитого в честном бою врага никогда и никем за грех не считалось.
Перепоясавшись ремнем, Виктор перехватил автомат поудобнее и огляделся.
Кругом камень. Тоннель впереди, тоннель сзади. Далеко впереди глухо грохочет БТМ, вгрызаясь в породу. Позади – выход из тоннеля, надежно блокированный отрядом охраны человек в десять и полугусеничным бронетранспортером «Ханомаг» с торчащим меж стальных щитков стволом пулемета, красноречиво направленным на этот самый выход. Так что будь ты хоть сто раз супермен, но на открытой местности против пулемета и десятка автоматов с одним МР-40 особо не повоюешь.
Мелькнула мысль – переодеться в китель гемода и попытаться выиграть несколько секунд до того, пока охрана не начнет делать из него решето. А там, глядишь, и удастся автоматчиков перекосить. Но броневик…
Кухня? А что кухня? Тихоходная хреновина, мало похожая на броневик. Вон повар-водитель из таких же заключенных скрючился на своем месте, переводя затравленный взгляд с трупа гемода на автомат в руке Виктора и обратно. Скрыться за машиной, когда она будет выезжать из тоннеля, и попробовать пробиться? Маловероятно. Да и водилу подставлять неохота. Его ж первого в дуршлаг превратят.
– Ты лучше сдайся, парень, – посоветовал кто-то из толпы. – А то и сам погибнешь, и нас заодно с тобой в биомассу переработают.
– Они и так и так переработают, – невесело хмыкнул Виктор. – Днем раньше, днем позже – какая разница? А сдаться – оно всегда успеется.
И направился в тоннель, заполненный плотным облаком серой каменной пыли, сквозь который тщетно пытались пробиться ядовито-желтые лучи переносных прожекторов.
БТМ ревела где-то впереди. Судя по тому, что Виктор успел услышать от заключенных, водителям буровых машин приходилось несладко. По двенадцать часов они безвылазно сидели в своих кабинах, прямо на месте глотая консервированную биомассу из тюбиков и справляя нужду под себя, в подсоединенные к живому телу специальные приемники биотуалетов. Правительству Новой Швабии требовались новые территории и полезные ископаемые, и потому гораздо дешевле было переработать на биомассу оглохшего и ослепшего от всепроникающей каменной пыли водителя, заменив его другим, нежели лишний раз останавливать бур БТМа для того, чтобы человек мог отдохнуть…
Еще немного – и дрожащую от рева машины пыль, висящую в воздухе, можно было бы разгребать руками. В серой завесе наметился темный контур огромного агрегата.
Вероятно, до модернизации это был тяжелый танк, что-то типа «королевского тигра». Потом с «тигра» снесли башню, навесили на него мощный бур, а водительское место для улучшения обзора переместили назад, заключив его в сферу из толстого прозрачного материала – то ли стекла, то ли пластика. Сейчас машина больше напоминала не танк, а осовремененный крепостной таран, в кабине которого скорчилась трясущаяся от вибрации человеческая фигурка.
Виктор приблизился к машине и сразу понял, что докричаться до водилы будет непросто – оглушительный грохот бура, вгрызающегося в породу, заглушил бы даже рев голодного тираннозавра. Более того, на голове водителя имелись большие черные наушники. То ли для защиты барабанных перепонок от рева и грохота, то ли для восприятия команд извне, то ли и для того и для другого одновременно.
Виктор вытащил из-за пояса хлыст, без особой надежды на успех направил его на кабину и нажал на кнопку.
Хлыст выстрелил, утяжеленный конец долбанул в кабину, отскочил от наклонной стенки. Рукоять ощутимо рванула пальцы – и это было единственным результатом эксперимента. Виктор в сердцах хлестнул хлыстом по кабине. Бесполезно. Зазомбированный тряской и грохотом водитель, похоже, реагировал только на привычные раздражители. Типа отрывистой команды в наушниках. Или…
Виктор с сомнением посмотрел на автомат. Потом перевел взгляд на кабину.
Понятное дело, очередь в упор по кабине водила вряд ли проигнорирует. Да только останется ли он целым-невредимым вместе с кабиной после той очереди?