Яма
Шрифт:
Сергей не мог не злиться, хотя и осознавал, что прав на это чувство у него меньше нуля — где-то там, ниже полюса с минусом и запятой. Он ведь снова дал Доминике целых шесть дней. Когда-то так много, чтобы на попятную пошла, сейчас — чтобы спокойно сделала свой выбор.
Мрачно брел к выходу, когда внезапно, подняв расфокусированный взгляд, заметил входящую в парк Нику.
Вторая встреча поразила Градского еще сильнее. За шесть дней он сжился с первыми ощущениями, сорвал с пыльных цепей старый ларец с грифом "siveef dreams[1]", справился с хитроумной
А увидев ее повторно, понял, что за эти тягучие сутки чувства умножились. Расползлись по организму. Словно голодные твари, захватили каждую клетку. Протяжно рыча, устроили внутри Града перестройку. Первым делом снесли половину последних застроек и сняли с зоны отчуждения потрепанную табличку "карантин".
Грудную полость заполнило горячее тепло.
А потом… Сергей заметил, что Ника пришла не одна. Она катила перед собой большую детскую коляску.
Восприятие разорвало на части. Все, что ок успел понять и принять, провалилось куда-то ниже плинтуса, под землю.
— Привет, — она улыбнулась так, словно рада, что он ее дождался.
У него внутри эта эмоция отозвалась тупой опустошающей болью.
— Привет, — выдавил глухо.
Поравнявшись, принял с ней одно направление. Зашагали вглубь бушующего зеленью парка.
Градский бездумно заглянул в люльку, на ходу прикидывая, какого возраста ее ребенок. В силу того, что раньше подобное он не изучал, определил с каким-то уж слишком большим разбегом: от двух месяцев до двух лет.
— Девочка? — спросил все так же хрипло и сдавленно.
— Мальчик. Лёнчик, — посмотрела на ребенка с неприкрытыми чувствами. Любовью и гордостью, от которых Градскому стало физически плохо. — Леонид.
За ребра намешало много всего. Половину из списка даже перед собой стыдно было озвучить. На вершину, по неясным для Сергея причинам, вырвалось совершенно новое незнакомое чувство — зависть.
— Сколько ему?
— Четыре месяца.
— Большой.
— Угу. В отца, — по-своему поняла его скупые размышления Ника.
Градский на мгновение прикрыл глаза, удерживая за перебитыми ребрами растоптанное вдребезги сердце.
Понял, что эта встреча была совершенно лишней. Все — ошибка. Надо было остаться за порогом. Он же влетел в ее спокойную устроенную жизнь со своим привычным нахрапом. Назад теперь как?
27.3
— Давно замужем?
— Пять лет.
Неправильная и эгоистичная мысль снова прокралась в его воспаленные мозги: быстро справилась.
— И как? Счастлива?
— Очень.
До сегодняшнего дня относительно плевать ему было на Савраня. А сейчас утробу затопило необузданное сумасшедшее желание: забраться скотине в голову и отобрать все, что связано с Доминикой.
С тем, что она замужем, у него хватило времени как-то примириться. Ребенок же стал новым ударом. Ситуация поменялась, набрала масштабы. Сознание выстроило логическую цепочку: женщина любит — решает забеременеть — принимает в себя мужское
— любит это существо. Это кольцевая: от любви к любви. И как он собирался ее разрывать?
Сердце в груди Градского заколотилось тяжело, глухо, бессильно.
— А ты как? Эта девушка, с которой ты стоял на вечере до того, как подошел… У вас серьезно?
Мотнул головой, не глядя на нее.
— Это не то.
Определенно, не то.
— Ясно, — тихо отозвалась Доминика, продолжая семенить рядом и катить коляску.
— Работа нравится?
— Подходит, — вышло из него все так же хрипло.
Повернув голову, снова поймал момент, когда Ника улыбнулась ребенку и выдала губами тот странный причмокивающий трюк, который используют с детьми все женщины. Пацан беззубо разулыбался. Замахал пухлыми, словно лента сарделек, руками. И притих, не отрывая от Плюшки восторженных глаз.
— А ты в "Атмосфере[2]" живешь, да? — спросила, даже не глядя в его сторону.
Продолжая развлекать мальчонку, звонко цокнула языком.
— Откуда знаешь? — удивился Сергей.
— Я тебя однажды видела. Мы близко живем. Я — на Гагарина. Тоже новострой, но намного скромнее, конечно, — улыбнулась уже Сергею, но как-то не особо тепло. Будто с некой издевкой. — Нашу очередь "СтройГрад" в декабре сдавал.
— Понятно.
"Салют-салют, бессонница…"
Теперь еще существуй физически, зная, что она на соседней улице… С этим конченным уродом.
— Как познакомились?
Поймав рассеянный взгляд Ники, припрятав внутри себя весь ярый негатив, сухо уточнил:
— С Савранем.
— Да мы, как бы, всю жизнь знакомы.
Чуть выпячивая подборок, глянула куда-то вверх между острыми конусами деревьев и мягко улыбнулась. А Градскому колоссальных усилий стоила одна лишь банальная фильтрация кислорода.
— Олег из моего городка. Мы в одну школу ходили. Он на год старше.
Промолчал, осознавая, что ничего нормального из него сейчас не выйдет. Ника тем временем разболталась.
— Я обычно к родителям на лето езжу.
Кто бы сомневался!
— Это первый год, когда пришлось остаться. Олег… — запнулась, выдохнула. — Да и Лёнчик…
Резануло, словно по живому, а казалось, что за последние минут двадцать уже все, нахер, скончалось.
— Я и учусь, и работаю. Собираю материал для диссертации. Николай Иванович дал мне полную свободу передвижений, — засмеялась довольно. — Как часы в универе вычитала, так в "СтройГраде" каждый день отираюсь. Может, не всем нравится, но помалкивают и сразу дают всю нужную информацию. Николай Иванович — мировой просто! Сам мне много рассказал. Я прям интервью ему устроила. Правда, раньше думала, что отец твой неприятный сноб… — глянула смущенно, проверяя его реакцию. У Градского, конечно, витрина — полный покер- фейс. Физиономия хоть и являлась окном в душу, чтобы ставни закрыть много ума не требовалось. При надобности умел, как никто. — Сейчас поменяла мнение. Хороший человек.