Яма

Тодорова Елена

Он удерживал ее взгляд, не подозревая, что внутри нее от одного этого контакта происходит сумасшедший переворот.

"Неужели правда любил?"

"Любишь?"

— Спасибо, что проводил, Сережа.

Он лишь сжал челюсти, заиграв желваками. И Ника поспешила отвернуться.

— Лёнчик поел?

— Да, поел. Теперь уложить никак не могу. Тебя, наверное, ждет.

Мальчик, и правда, едва услышав голос Доминики, завертелся на руках у матери, а поймав ее глазами, и вовсе, восторженно пискнув, просиял.

Протягивая руки, собственническим жестом отобрала

у Алины ребенка. Порывисто прижалась губами к шелковистой макушке, вдохнула его запах. На самом деле, в тот момент нуждалась в нем больше, чем он в ней.

— А Бодя, как?

— Нос промыли. Сделали ингаляцию. Дышит значительно легче. Буквально вырубился, прошлой ночью же рывками из-за насморка спал.

— Мы тогда тоже спать пойдем. Отдыхай. Спокойной ночи, Сережа, — не повернулась в его сторону. — Еще раз спасибо, что проводил.

Пройдя в свою комнату, плотно закрыла дверь. На долгое мгновение прислонилась спиной к двери, задышала тяжело и разорванно.

Из глаз вновь побежали горячие слезы.

Лёнчик икнул и, не мигая, уставился на нее. Бездумно скользнул маленькой ладошкой по ее щеке. Прогулил что-то на своем языке.

— Прости, малыш. Прости, — шумно перевела дыхание. — Не пугайся. Все хорошо. Это… не страшно. Сейчас. Вот… — дрогнула голосом. — Я улыбаюсь.

Леонид с рождения был неспокойным ребенком и чутко реагировал на любые эмоции взрослых. Даже небольшой крик способен был напугать его до плача. Но и на улыбки он отзывался охотнее Богдана. Ника приучилась забирать младшего сына сестры к себе на ночь, так как часто просиживала допоздна за научной работой. Не составляло большого труда приготовить смесь и покормить малыша, либо же покачать, если плакал. Алина с подрастающим Богданом хоть немного отсыпались, а самой Нике забота о Лёнчике дарила невыразимую радость.

Наперед тосковала, зная, что на следующей неделе вернется из плаванья муж сестры. Они планировали всем семейством выехать на пару месяцев за город к родителям. Девушка не представляла, как останется в городе одна, без сестры, без детей, в пустых стенах. Но у нее-то на работе самый пик начался, не вырваться даже на неделю.

Лёнчик уснул практически сразу, стоило лишь минут пять покачать его на руках. А Ника еще долго лежала и предавалась тревожным и мучительным думам.

В груди все дрожало. Низ живота ощутимо тянуло. Одеяло мешало, и даже пижама раздражала ставшую вдруг слишком чувствительной кожу.

Смартфон коротко пискнул, оповещая о пришедшем по мессенджеру сообщении.

Олег Саврань: Скучаю по тебе, малышка. Не спится. Жду завтра.

Нике захотелось провалиться сквозь землю. Худшую ситуацию невозможно было и вообразить. Не знала, что ему ответить. Саврань в курсе ее режима дня, раньше часа она никогда не ложилась спать. Нужно было отозваться. Вот только Доминика, ощущая, как в груди кровоточит сердце, не могла придумать ничего нейтрального.

С Олегом они были вместе каких-то полгода, а до этого долгое время общались, как друзья. Ей с ним всегда легко было. До этого вечера. Не представляла, как завтра в глаза ему посмотрит?

И что скажет? To, что настрой Градского агрессивный, не сомневалась. Он правильно заметил, она знала его. Изучила, как никого другого, все его плюсы и минусу, потому как сама безумно к этому когда-то стремилась. Впускала его внутрь себя и сама внутрь него пробиралась. Знала, конечно… Знала.

Смартфон пиликнул второй раз, и Ника, нервно жуя губы, решилась набросать Олегу что-то вроде: "Плохо себя чувствую сегодня. Ложусь спать пораньше. Спокойной ночи".

Но второе сообщение пришло не от него.

Сергей Градский: Доверься мне. Больше не подведу.

А за ним посыпались и другие. Ника дышать забывала, так напряженно следила за движущимися точками нового набора.

Сергей Градский: Спокойной ночи.

Сергей Градский: Завтра заеду.

Сергей Градский: Люблю.

Глава 31

И сотни незнакомых глаз, Слов и целых фраз не заполнят пустоту.

Я вечно думаю только о нас, К тебе одному хочу.

Несмотря на кажущуюся бесконечной ночь, утро наступило точь-в-точь в отмеренный отрезок времени. Уснувшая перед самым рассветом Ника спала чутко и крайне тревожно. А услышав сквозь дрему кряхтения Лёнчика, не смогла даже веки приподнять.

— Пожалуйста, малыш, давай еще немного поспим, — пробормотала, привлекая ребенка ближе к своему боку.

Он поворочался. Вцепившись ладошкой в ее майку, потянул в рот тонкую тесемку. Причмокивая, звучно засосал вместе со своими пальцами.

"Голодный… Надо кормить…"

Однако пока Доминика морально и физически настраивалась выбираться из теплой постели, младенец тихонько засопел.

А через пару часов какое-то удивительное беспокойное чувство выдернуло из сна ее саму. Не помнила, что именно снилось, но подскочила так, словно ужасный кошмар пережила.

— Боже… — выдохнула, растирая ладонями лицо.

Разлепив же глаза, испуганно вскрикнула.

— Ты что… — резко выпрямилась, инстинктивно притягивая к груди тонкое стеганое одеяло.

Градский сидел на полу, подпирая стену напротив ее кровати. Глядя в его невозмутимое лицо, Ника прочистила горло, чтобы сиплый после сна голос звучал разборчиво.

— Господи, Сережа, что ты здесь делаешь? Кто тебя впустил?

— Твоя сестра.

— Алина, значит… Вы, что же, сговорились против меня?

— Почему против?

— Сколько ты тут сидишь?

— Пацаненок проснулся, когда я вошел.

Злясь на собственные эмоциональные реакции, ощутила, как кожа вспыхивает жаром. Даже если в глубоком вырезе пижамной майки в какой-то момент что-то и оголилось, принимая во внимание то, что прошлым вечером Градский видел ее полностью обнаженной, и учитывая все то, что они делали, ее стеснение наверняка выглядело весьма нелепо. Но именно этот мужчина почему-то всегда заставлял ее катастрофически смущаться.

— Нам нужно серьезно поговорить, — объявил Сергей, поднимаясь.