Ямата-но Орочи

Чудинов Халег

Бесконечное Цукиёми Кагуи — загробный мир в мире живых, Джодо Хагоромо — мир живых в загробном мире. Если рассуждать в таком ключе, то это пространство имеет большую стратегическую ценность. Его нужно осваивать. И пусть я далеко не Рикудо Сеннин, но я все-таки Рюджин. У меня есть обязанности перед моими людьми.

Темная тушь ложилась знаками на выведенный контур каменной стелы перед нарисованным храмом. Из-под кисти вырастали строки пяти имен, пяти незыблемых правил, пяти добродетелей, пяти заповедей и пяти истин. Это основные законы Рюджинкё и жизненные правила учения.

— Таков наш договор, — оторвав кисть от полотна, произнес я. — Ваша вера, моя защита. Наша жертва. И путь к спасению.

Капли туши падали на камень,

принесенный в этот мир из другого измерения, растекаясь лужей, пока кисть не истаяла так же, как и тушь. И то и другое было создано моей волей и не было материально. Да и сам я не материален. Мое тело лежит здесь, отдельно и даже все еще относительно живо. Труп Хакуджа Сеннина был достаточно велик, чтобы питаться им все это время, поддерживая функции материального организма. С питанием душевным было немного труднее, чтобы закончить картину, потребовалось много духовной энергии, но оно того стоило. Контрастные пейзажи, изящные животные, застывшие воды и облака. Я был не самым лучшим художником, но научился кое-чему, осваивая кеккей генкай Курама.

И сейчас оставался последний шаг.

Усевшись на голый камень, я опустил руки на появившийся передо мной кото. И покосился назад, на таящихся в тенях демонов. Полные серебряных слез глаза Хашихиме, пара кроваво-красных очей Оэчиноками и пятнадцать такого же цвета глаз Шутен-доджи, аморфное тело Умибодзу. Не знаю, что им от меня нужно, но эти создания, вроде, мирные и не причиняли мне вреда. И отгоняли от моего физического тела всяких падальщиков.

— Не знаю, что сейчас произойдет, так что будьте осторожны, — посоветовал я своим зрителям, прежде чем опустить пальцы на струны.

Бамбуковые плектры коснулись шелка струн, рождая в этом безвоздушном пространстве тонкий звук. Энергия в моем нематериальном теле шевельнулась, вплетаясь в мелодию и летя вперед. Она коснулась висящих в воздухе линий. Звон струн пробежал по нарисованным деревьям, превращаясь в шум ветра, шелест листьев и скрип ветвей. Рисунок ожил, наливаясь красками. Розовеющие бутоны слив распустились, и носа коснулся их аромат. Задрожали в воздухе крылья птиц и бабочек. Замершая в грациозном прыжке рыжая лисица взмывает над волнами трав, распугивая насекомых. Издали донесся рокот водопада, медленно плывущие в голубых небесах белые тучи открыли диск солнца, лучи которого упали на ярко-алые тории и терракотовую крышу храма и осветили вспыхнувшие золотом письмена на каменных стелах. Ударили о черепицу капли дождя, в воздухе вспыхнула многоцветная радуга. Воды рек перекатывались на камнях, волны моря бились о скалы, рассыпаясь брызгами и взбивая пену.

Картина оживала, разрастаясь вширь, раздвигая границы. Сок тек по сосудам растений, их клетки наполнялись поддерживающей тургор жидкостью, расправлялись листья и лепестки. Бились сердца лис и птиц, разгоняя кровь по телу, гемолимфа обволакивала органы насекомых.

Разрозненная духовная энергия этого мира перетекала, обретая форму, следуя вложенным в картину законам. Воздух не был воздухом, но имел схожие свойства. Тела не были материальны, но были построены аналогично настоящим, исходя из генетического кода. Эта жизнь была чуть больше, чем иллюзия. Она охватила меня, затянув в себя, позволив ощутить дуновение ветра, влагу и холод дождя, тепло солнечного света, запахи и звуки. Я смог очутиться на мощеной площадке перед храмом. Меж влажных камней брусчатки блестела вода, капли только что прошедшего дождя сверкали в свете солнца и падали с крыш на покрытый мхом щебень. Мне впервые за долгое время удалось вздохнуть полной грудью. Пахло свежей травой, влажной землей, цветущими сливами.

В этот миг я почувствовал себя заново родившимся. Схожие ощущения у меня были, когда я впервые осознал себя в новой жизни, вырвавшись из объятий небытия. Неописуемо прекрасно.

— Рюджин-сама? — донесся до ушей удивленный голос.

— Привет, Касуми, — с улыбкой обернулся я к обретшему объем и цвета изображению

мико..

— Так вот каков вы, господин, — с благоговением вымолвила девушка, опускаясь на колени передо мной.

Касуми выглядела моложе, чем была перед смертью. Здесь, как и в Чистом мире, внешний облик в большей степени был отражением внутреннего представления о себе, совмещенным с видением самого смотрящего. Все видимое — не материально. Это образы, смыслы, слова или логосы, построенные на основанном мною фундаменте, общим правилам. Не уверен, каким меня видит Касуми, но не удивительно, что она узнала меня. В этом месте с этим не было сложностей.

— Да, ты погибла раньше, чем я показал себя в Стране Звука, — неловко ответил я ей. — Прости.

— Ох, Рюджин-сама!

— Мама!!! — полный радостного восторга крик заставил Касуми стремительно обернуться.

Девушка тут же оказалась в объятиях здорового парня.

— Сынок! — восторженно воскликнула Касуми. — Ты так вырос! Ты только глянь на себя!

— Мама!..

Пара Ибури обливалась слезами, обнимая друг друга и постепенно растворяясь в этом мире. Они все еще были здесь, я видел их тени, но они словно отгородились своей реальностью, вплетенной в созданную мной. Горы и воды вокруг храма все ширились, притягивая все новые и новые души. Нарисованные мною фигуры ожили и стали тенями, дополняя мою картину красками и элементами. Духовная энергия бурлила, притягивая родственные души - последователи Рюджина, поклоняющиеся Инари, верящие в помощь Тендзё но Шинсена, истинно следующие правилам Карасу но Огами, принимающие наставления Наруками. Все, кто был увлечен моими идеями и искренне отдался им всем своим естеством.

Я же устало опустился на ведущие к храму ступени, прислонившись спиной к алым ториям и наблюдая, как оживает нарисованный мир. Как стекается чакра, как вспыхивают все новые образы людей, чтобы раствориться в этом мире, став его частью и сделав его частью себя. Не уверен, что это место тоже достойно называться раем, но это более достойное пристанище для тех, кто верит в меня и созданное мной учение, чем скитание меж реальностей демонов или пребывание в стерильном Чистом мире. Хотя мой мир, может, и не сильно отличается от Джодо. Но мне он нужен, и мне нужны души людей, их чакра, чтобы выбраться отсюда.

Правда, пока я больше потратил, чем приобрел. Духовной энергии ушло слишком много. Чувствую себя странно. Мысли путаются и как будто в сон клонит, чего уже не было очень давно. К счастью, в созданной мною реальности по моим расчетам мне не должно ничего угрожать, пока она не разрушена. А разрушить ее должно быть не так-то просто.

— Рюджин-сама, — позвал меня женский голос со стороны храма, — мы вас, наконец, нашли.

Оглянувшись назад, я увидел юную девушку. Типичная одежда мико храма Кумотори, каштановые волосы водопадом стекают по спине, длинная челка едва не закрывает глаза, руки сложены в замок, босые ноги, пальцы на них неуклюже поджаты. Черты лица хорошо мне знакомы, но выглядят иначе. Эту девушку я видел часто, но никогда не видел ее такой, как сейчас. Отохиме. Я встретил ее в Стране Рисовых Полей истерзанной и замученной какими-то выродками. Я не видел ее такой, какой она была до этого. В первую очередь не видел ее пронзительно голубых глаз. Я мог примерно восстановить их облик, изучив геном, но все-таки в жизни они были иными. Они были чарующими. Может, поэтому насильники и выкололи их.

Надеюсь, их души сейчас разлагаются где-нибудь в садах Цуджошин.

— Рад встрече… Прости, не знаю твоего имени.

— Вы нарекли меня Отохиме, Рюджин-сама, и ею я останусь, — с поклоном ответила девушка. — Рюджин-сама, наконец, вы нашлись! Рюджин-сама, уже десять лет там искали вас. А здесь и того дольше…

Отохиме шмыгнула носом и со счастливой улыбкой посмотрела на меня. По щекам ее текли слезы, но глаза лучились счастьем.

— Искали десять лет? — не понял я. — Подожди-ка… Ты жива? Да… Точно! Ты ведь жива!!! Ох…