Ян Берзин — командарм ГРУ
Шрифт:
Всюду на испанской земле гнездились резидентуры германской, итальянской и франкистской разведок, фашистские шпионы и диверсанты пытались пролезть в аппарат правительства, в штабы фронтов. И всего больше было их в самом осажденном Мадриде, где скопились они не десятками и сотнями, а тысячами не только в иностранных посольствах и многочисленных занимаемых ими зданиях, целых сеттльментах, словно Мадрид был Шанхаем, не только в бесчисленных подпольных логовищах, но и на ключевых постах в аппарате правительства, даже в военном и морском министерстве и Генеральном штабе, в штабе Центрального фронта.
Совместно с республиканской разведкой — Особым отделом по борьбе со шпионажем — генерал Гришин вел с «пятой колонной» жестокую повседневную войну. Вот где пригодился опыт сподвижника Дзержинского!
В
В разгар штурма Мадрида в «Карсель Модело» («образцовой тюрьме») и других городских тюрьмах содержалось 8 тысяч опаснейших фашистов. Берзин приложил немало усилий, чтобы убедить правительство 7 ноября эвакуировать этого троянского коня.
Генерал Гришин поставил на широкую ногу радиоразведку. В Рокафоре, в восьми километрах от Валенсии, действовало подразделение радиоперехвата — 70 испанцев и 7 советских специалистов, мощная радиостанция. Советник А. А. Юрман ведал дешифровкой, составлением регулярных радиосводок. Радиоперехват в Испании доказал свою незаменимость в разведке.
Драматическая битва умов, долгое и непрерывное сражение на невидимом фронте в Испании, еще мало освещенное в печати, была выиграна советской разведкой. Ни абверу Канариса, ни тем более разведкам Роатта и Мартинеса долго не удавалось проникнуть в тайну XIV корпуса, и до самого конца не сумели они узнать, кем был на самом деле генерал Гришин.
Некий Леон де Понсен еще в 1938 году в своей бульварной книжке «Секретная история испанской революции» назвал среди главных агентов «коммунистов, социалистов и франкмасонов» Белу Куна, Антонова-Овсеенко, Горева, Туполева, Примакова, Кольцова, Эренбурга и других, но он и словом не обмолвился о Гришине. Известный публицист ФРГ Хайнц Хёне, опубликовавший в 1970 году книгу, посвященную советской военной разведке, возглавлявшейся Берзиным, также не упоминает о его деятельности в Испании. Однако Хёне делает важное признание: немецкий антифашист Харро ШульцеБойзен, офицер геринговского рейхсминистерства авиации, передал советский разведке, как слишком поздно для себя установило гестапо, секретнейшие сведения: подробности тайных германских поставок франкистам, список занимающихся этим офицеров и солдат и, что всего важнее, данные о деятельности абвера за линией фронта, в тылу Республиканской армии. На основе последних данных были арестованы и расстреляны шпионы, засланные абвером в интернациональные бригады [34] .
34
Hone H. Code-Word: Direktor. New York, 1972. P. 170.
Только через много лет мир узнал, какой героической работой занимался в Испании корреспондент лондонской «Таймс» Ким Филби, один из руководителей британской Сикрет Интеллидженс Сервис, ее офицер связи с ЦРУ и ФБР, человек, которого Аллен Даллес назвал лучшим разведчиком русских. Через 30 лет, уже находясь в Москве, Филби расскажет о своей деятельности, скупо упомянув и Испанию, явившуюся прологом его беспримерного разведывательного пути. Товарищ Филби был связан с советской разведкой с июня 1933 года. Начало фашистского мятежа застало его в Берлине, и следующим его заданием стала Испания. В течение нескольких недель Филби, выпускнику Кембриджа, недюжинному журналисту, удалось получить аккредитацию корреспондента лондонской «Таймс» при штабе Франко, и там, в Испании, он проработал всю войну, держа в основном связь с Центром через Францию и, реже, Англию. Для связи у него имелся специальный шифр на крошечном листке рисовой бумаги, который он прятал в кармашке для часов [35] .
35
Philby К. My Silent War. New York, 1968. P. 25 — 28.
Огромную
Особенно ценили Старика в Испании его прежние сотрудники. Все они тяжело переживали уход Павла Ивановича (так официально называли Берзина в Управлении) из Разведупра весной 1935 года. Нелегкая это штука — смена руководства на таком посту, хотя Старик сдал дела в полном порядке и максимально облегчил задачу своему наследнику — комкору С. П. Урицкому. Далеко уехал Павел Иванович, доведется ли вновь свидеться?.. И вдруг для многих неожиданная встреча в... Мадриде или Валенсии, Бильбао или Барселоне! Прибывающих в Испанию советских командиров-добровольцев встречает в штабе главный военный советник Республики. Другая фамилия — генерал Гришин, вместо гимнастерки с тремя ромбами — заграничный серый штатский костюм с жилетом, но разве перекрасишь эти яркоголубые глаза — молодые, живые, добрые и гневные глаза Старика!
Но вскоре стали прибывать в Испанию посланцы Ежова, назначенного наркомом внутренних дел СССР. Это были люди, охваченные шпиономанией, всюду — и среди защитников Испанской Республики — видевшие врагов народа. Берзин напрасно пытался унять развязанный ими террор. Не помогали его тревожные шифрорадиограммы в Москву.
Берзин работал дни и ночи. К. А. Мерецков писал: «Его латышская родина в то время была буржуазной страной... Наблюдая его в Испании, я не раз думал, что каждый удар, который наносил там этот мужественный человек по международному фашизму, представлялся ему, вероятно, очередным шагом к торжеству ленинских идей и в Латвии, и во всем мире. Так оно и было на деле» [36] .
36
Мерецков К. А. Указ. соч. С. 136.
ГРОМ НАД ГВАДАЛАХАРОЙ
Генерал Бергонцоли, командир моторизованной дивизии «Литторио», «прославил» себя взятием Аддис-Абебы. Командующий итальянским экспедиционным корпусом на Пиренейском полуострове генерал Манчини передал «герою Аддис-Абебы» приказ дуче: проложить дорогу в Мадрид через трупы республиканцев.
8 марта 1937 года началось наступление итальянцев — 260-тысячного кадрового итальянского корпуса с приданными ему четырьмя дивизиями, еще пьяными от победы над эфиопами.
К. А. Мерецков вспоминает: «За тремя подписями (моей, Б. М. Симонова и Д. Г. Павлова) штабу фронта был представлен „План организации операции против итальянского экспедиционного корпуса“. Одновременно главному военному советнику в Валенсию за двумя подписями (моей и В. Е. Горева) пошла телеграмма о неотложных мерах помощи, которых мы ждем и о которых он должен сообщить республиканскому правительству. Штаб фронта рассмотрел этот план и утвердил его» [37] .
Генерал Гришин сделал все, что от него зависело, для обеспечения победы, и сделал это в самые сжатые сроки, к негодованию любителей эпистолярного искусства в военном министерстве, превращавших элементарный приказ, как писал Мерецков, в «длинное литературное послание». Вредило делу и традиционное стремление кадровых испанских офицеров руководить операциями и управлять войсками, сидя в своих штабах.
37
Мерецков К. А. Указ. соч. С. 161.