Янмэйская охота. Том I
Шрифт:
Дороти смогла сосредоточиться на работе и до вечера переписала двенадцать страниц. Густав похвалил ее и избавил от наказаний. Впервые за несколько недель она вернулась в комнату раньше полуночи, не измученная процедурами. Впервые она не рухнула в постель, как в черный омут, а села у окна и принялась думать.
Что за правильные числа? Как их опознать?
Общеизвестные не подходят – это проверено. Количество земель Империи, число Праматерей и Праотцов, исторические годы, даты праздников, число дюймов в футе и ярдов в миле – ничто из этого не удовлетворяет
А вот числа, касающиеся лишь самой Дороти, приносят успех: сказала – Нави надолго отцепился. Беда в том, что таких чисел крайне мало. Свой рост и вес она узнала при осмотре у лекаря; возраст вспомнила с великим трудом. Вот и все. Число живых родичей, возраст родителей, мужа и кузена, количество комнат в родном доме – ничего такого память Дороти не сохранила.
Остаются числа, которые сами собою откуда-то всплывают в мозгу. Бывает такое. Нави ляпнет: «Скажи число» – и в голове возникнет: сто пятьдесят два. Есть ли в нем смысл? Иногда есть: Дороти назовет – Нави улыбнется. Чаще нету: «Неправильное число! Скажи другое, ну пожалуйста!» Будет ли смысл – сама Дороти не различала. На ее взгляд, сто пятьдесят два – обычное число, ничем не лучше прочих.
Однажды в голове всплыло, и она сказала:
– Пять с полтиной.
Именно так, дробью. Нави остался очень доволен, не трогал ее целый час. Дороти не знала смысла числа, но теперь, в час раздумий откуда-то пришла догадка: рыба. Пять с полтиной агаток стоит ведро сельди. Только на Севере, и только если брать много – несколько ведер. Откуда это знала Дороти, в жизни не покидавшая Земли Короны?.. Неизвестно, откуда. Но она чувствовала странную уверенность: если сесть в корабль, приплыть в Беломорье, пойти на рынок и спросить ведро селедки – с тебя спросят шесть агат, а за пять с половиной сторгуешься.
Возможно, и с остальными правильными числами так же? Может быть, правильное число – такое, что означает что-нибудь где-нибудь? Цену какого-то товара в какой-то земле, число солдат в чьей-то армии, жителей в каком-нибудь городе? Боги, но это же невозможно попасть! Всего чисел – несметное множество, а чисел со значением – поди, какая-нибудь тысяча, может, две…
Соседки по комнате спали, но Дороти посетила мысль, и она, преодолев робость, потеребила Карен-Кейтлин:
– Скажи мне число.
– Шесть, – выдохнула Карен еще сквозь сон.
Потом вздрогнула, стряхнула дрему, повернулась к Дороти, мертвецки белая в лунном свете.
– Неразумно, миледи. Мои числа не подойдут Нави – я сама их говорила.
– Почему ты зовешь меня миледи?
– По той же причине, по которой вы зовете меня «ты».
– Скажи еще число.
– Миледи, дайте мне покой.
Тусклыми глазами Карен указала на Аннет и отвернулась к стене. Тьма, а Карен умна! Личные числа Аннет Нави еще не слышал! Дороти разбудила вторую соседку.
– Назови
Девушка резко села на кровати.
– Аннет – это я. А какое число тебе сказать? Я бы сказала, но нужно понять: какое тебе число? Один или два, или три?
– Любое.
– Ой… Как это так – любое? Любое число я не знаю. Вот послушай: меня зовут Аннет, а не как-нибудь. Если бы меня звали как-нибудь, то я бы не могла сказать свое имя. Никого не называют как-нибудь, а только по имени.
– Сколько тебе лет, Аннет?
– О, боги. Как бы не соврать… Аннет – это я, а сколько мне лет – ох, ну ты спросишь. Я думаю, двадцать три. Но может быть, двадцать четыре или двадцать пять. Вряд ли больше, чем тридцать.
– Сколько ты весишь? Каков твой рост?
– Ох-ох-ох…
Аннет поднялась с кровати и заметалась по комнате.
– Что же ты такие вопросы ставишь! Я же могу соврать, и ты обидишься, а я не хочу тебя обижать. Я хорошо себя веду, я не хочу про-це-дуру. Сколько же я вешу?..
– Аннет, успокойся, милая, я не обижусь на тебя. Просто скажи, сколько в тебе фунтов и сколько футов. Тебе платье шили когда-нибудь? Снимали мерку? Сколько дюймов было в груди и в талии?
Вместо того, чтобы успокоиться, Аннет запричитала еще громче и еще быстрей заметалась по комнате.
– Боги святые! Дюймов… футов… фунтов… помилуй меня! Я – Аннет, мне двадцать три года… или двадцать четыре. Платье мне шили… ну, обычное платье, не большое и не маленькое. Не было в нем дюймов…
– Оставьте ее, миледи, – шепнула Карен. – Это безнадежно.
От ее слов и Дороти, и Аннет разом утихли, но Аннет продолжала вышагивать по комнате, и Дороти осенило:
– Милая, пройдись из угла в угол. Сколько шагов?
– Десять! – радостно выпалила Аннет. Уж это она сосчитала точно.
– А вдоль стены?
– Восемь… с кусочком.
– А вдоль другой?
– Пять… кажется. Кровать мешает. Хочешь, я по кровати пройду?..
Еще полчаса Дороти затратила, чтобы обмерить шагами все предметы в комнате: кровати, дверь, окно, расстояние от двери до ведра с нечистотами, промежутки между кроватями. Прекрасные числа! Каждое имеет значение и ни одно не известно Нави!
А утром пришел ужас: она забыла все. Дырявая, как решето, память не сберегла ни одного числа. И перемерять комнату заново было некогда: медбратья подняли ее, велели вынести ведро, а потом увели на завтрак.
Часом позже Дороти села на свое место рядом с Нави, изо всех сил сутулясь, будто пытаясь скрыться от него. Но где там!
– Здравствуй! Я так рад, что ты пришла! Скажи мне число, чтобы утро стало добрым!
И она, чуть не плача, застонала в ответ:
– Да чтоб тебе язык отсох, подлец! Ты хоть знаешь, как меня измучил? Я ради тебя полночи не спала, выдумывала числа, вспоминала, измеряла, соседок пытала. А теперь все забыла – все! И это из-за тебя! Если б ты меня не изводил каждый день, может, что-то держалось бы в памяти. Так нет, все мысли ты из меня вытравил, кроме своих проклятых чисел!