Янтарь чужих воспоминаний

Суржевская Марина

— Твоя зверушка приревновала, — передернула она узкими плечиками. — Накинулась на меня чуть ли с порога. Ты ей прививки сделал? От бешенства. А то вдруг заразная.

— Убирайся, — коротко бросил я.

— Даже не спросишь, зачем я приходила? — она соскользнула со стула и шагнула ко мне. Остановилась так близко, что я почувствовал тепло ее тела и горький запах духов.

— Принесла очередной невероятный счет, сестричка? — усмехнулся я. — Твоя роскошная жизнь дорого мне обходится.

—

Кажется, ты не нищий и вполне можешь себе это позволить, Кай. К тому же, это несправедливо, что все досталось тебе, правда? Ты сам это знаешь. Отец просто не успел вычеркнуть тебя из завещания.

— Если бы он это сделал, дорогая, то ты очень быстро промотала бы и мою часть наследства, — усмехнулся я. — Впрочем, мне плевать на наследство вашей семьи, ты прекрасно это знаешь. И я достаточно зарабатываю. И всего лишь пытаюсь не дать тебе спустить все деньги за пару лет.

— Да плевать мне на деньги, — Мили небрежно откинула волосы. — Просто оплати этот проклятый счет, и все. Я пришла по другому поводу. — Она улыбнулась, не спуская с меня глаз. — Ты не расстроишься, если я выйду замуж, Кай?

Я молчал, и Милинда придвинулась ближе, положила ладонь мне на запястье.

— Я подумала, что раз ты обзавелся игрушкой, то я тоже могу немного развлечься? В конце концов, в моем возрасте оставаться незамужней уже даже неприлично. Ты не находишь? — она улыбнулась.

— Почему бы и нет? — я стряхнул ее ладонь и отошел к окну. Железные Цветы Мрака уже распустились, зажглись огнями. Ночные бутоны света.

— Значит, ты согласен? И мой… будущий муж останется жив? — Мили улыбалась за моей спиной, я слышал эту улыбку в ее голосе, но не чувствовал в эмоциях Милинды.

— Да, — развернулся к ней. — Думаю, это выход, Мили. Уже выбрала жениха? Я перепишу после свадьбы на тебя свою часть отцовского наследства и недвижимость. Считай моим подарком.

— Ты врешь, Кай? — она все еще улыбалась.

— Нет. Я действительно не против твоего замужества. Найди себе кого-нибудь, кто сможет обеспечивать твои траты… и сексуальные аппетиты. А я... пожелаю тебе счастья.

Она вспыхнула, размахнулась и ударила меня. Почти ударила, потому что я перехватил ее запястье и сжал так, что она вскрикнула.

— А вот это лишнее. Твое время закончилось, Мили. Так что вали из моего дома.

— Ненавижу, — прошипела она мне в лицо, — ненавижу тебя!

— А мне плевать, — я сжал ее запястья, чтобы не дергалась. — И мне надоели твои игры, сестричка. Выходи замуж или просто исчезни, мне просто плевать, поняла?

— Плевать? — синие глаза потемнели. Гроза над бушующим морем. А потом одним движением прильнула ко мне и прижалась к губам. Ее язык скользнул мне в рот, лаская, но лишь мгновение, а потом она резко меня укусила, сразу прокусывая кожу до крови. Ярость взорвалась внутри, разорвала нутро слепящей молнией. Я оттолкнул ее и прижал к стойке, намотал на кулак длинные черные волосы.

На ее губах темнела кровь, и я чувствовал соленую вязкую жидкость во рту. И еще возбуждение. Почти неконтролируемое, животное, сносящее крышу и вдребезги разбивающее мое благоразумие. Скользнул взглядом по ее груди, натягивающей черный шелк блузки, по напряженной от такой позы шее. По лицу. Дыхание вырывалось из ее горла с трудом, так же, как из моего. Еще песчинку времени я смотрел, а потом просто вжал ее в себя, вминая в свое тело, до боли, до хруста в костях, до кровавого поцелуя. Не знаю, чьи чувства бились внутри: ее или мои, они были равны по степени безумия и одержимости. Мы всегда чувствовали это — желание на грани помешательства, потребность быть рядом, и в то же время невозможность этого желания.

— Ненавижу… тебя… пожалуйста, пожалуйста, Кай… Не останавливайся… — Мили стонет мне в губы, пока я раздираю ее блузку, чтобы добраться до тела, такого необходимого мне, такого притягательного, и бешено покрываю ее грудь поцелуями. И снова впиваюсь в губы, сосу ее язык, лихорадочно, нетерпеливо дергая те тряпки, что все еще на ней.

Я хочу иметь ее возле этой стойки так, как имею хинд, или еще жестче, только уже не представляя, а действительно ощущая ее. Запах, кожу, губы… Все ее влажные отверстия, в которые я хочу вогнать свой член. Меня трясет от этой потребности немедленного обладания ее телом, глубокого настолько, насколько я смогу сделать это. Или этого хочет она?

Плевать… Только бы скорее…

Где-то в глубине дома тихо закрылась дверь, и чуть слышно мяукнул Мрак. Наверное, меня удивило именно это, ведь кот был на редкость молчаливым. Я отпрянул, но Милинда притянула меня к себе.

— Кай, не надо, — она лизнула мне шею, не отпуская. — Ты мне нужен. А твоя зверушка… Она все поняла правильно.

Я опустил голову, подышал, пытаясь хоть немного успокоиться. Посмотрел на Мили. Она оперлась локтем о стойку, левая нога все еще закинута мне на бедро, блузка разорвана. Мрак! Я даже не помню, как сделал это…

И пошел к двери, торопливо застегивая пуговицы рубашки.

На улице лил дождь. Холодный ливень, совсем не звенящий и веселый летний, а затяжной и темный осенний. Меня он порадовал, потому что от возбуждения голова была пустой. Так я хоть немного остыну.

Тонкая фигурка брела вдоль реки, низко опустив голову. На Лили была лишь майка и ее любимые широкие штаны, и то, и другое уже насквозь мокрое. Синие волосы повисли сосульками. Моих шагов она не услышала за шумом дождя и вздрогнула, когда я схватил ее за руку.

—Куда это ты пошла, Лили?

— Не надо, — она поморщилась и попыталась отстраниться. — Кай, отпусти.

— Лили, немедленно возвращайся.

— Да зачем? — она заорала так, что шарахнулся в сторону какой-то прохожий под черным зонтом. — Зачем, скажи мне? Стать заменой, пока твоя Мили занята? Согреть твою постель, раз она не может? А когда придет, просто подождать в другой комнате, пока ты будешь ее трахать? Так, Кай?